Анархизм

Первое, что можетъ быть поставлено въ упрекъ теоріи, это то, что она является совершенно голословной. Въ всей литератур марксизма мы не найдемъ сколько нибудь удовлетворительнаго, систематическаго ея обоснованія. Вс доказательства въ ея пользу сводятся обычно къ боле или мене удачнымъ историческимъ иллюстраціямъ, которыя должны подчеркнуть особую важность экономическаго фактора. Теорія должна быть просто принята «на вру». И если защитники ея не могли обнаружить ея истинности зато они настаивали на ея могучемъ «практическомъ» значеніи. Теорія можетъ опредлить политику пролетарскаго класса, быть «мифомъ» — недоказуемымъ, но субъективно достоврнымъ. При этомъ, теорія, при ея чрезвычайной вншней стройности, открывала соблазнительную возможность уложить огромный, хаотическій потокъ жизни въ легкія и удобныя «формулы», не смущаясь тмъ, что «слова» въ нихъ часто замняли «понятія».

Однако, никакими «упрощеніями» нельзя было защитить теорію въ ея первоначальномъ смысл и постепенно у самихъ «экономическихъ матеріалистовъ» она утратила свой категорическій характеръ.

Уже Энгельсъ призналъ въ одномъ изъ своихъ писемъ, что «въ томъ факт, что младшіе (ученики) придаютъ экономической сторон боле, чмъ слдуетъ, значенія, виноваты Марксъ и отчасти онъ самъ». «Мы должны были — писалъ Энгельсъ — въ виду противниковъ настаивать на отрицаемомъ главномъ принцип, и не всегда имли время, мсто и поводъ указывать на остальные, участвующіе во взаимодйствіи моменты»... Такимъ образомъ, по признанію виднйшаго теоретика «экономическаго матеріализма», абсолютный смыслъ доктрины въ значительной мр является плодомъ агитаціонныхъ и полемическихъ увлеченій, объясняется особенностями момента. Но это признаніе для насъ драгоцнно еще съ другой стороны. Если Энгельсъ говоритъ про взаимодйствіе моментовъ, то этимъ самымъ онъ невольно признаетъ, что и факторъ экономическій испытываетъ это взаимодйствіе, т.-е. что онъ является не только причиной или даже единственной причиной, какъ объ этомъ говоритъ теорія въ неумолимой формулировк Маркса, но и слдствіемъ. Признаніе же того, что экономическій факторъ можетъ быть и слдствіемъ въ ряду взаимодйствующихъ явленій, исключаетъ всякую возможность признанія его первопричиной.

Между тмъ, взаимодйствія разнообразныхъ сторонъ общественной жизни не ршаются отрицать даже и наиболе слпые поклонники теоріи. «...Взаимодйствіе — пишетъ Бельтовъ (Плехановъ) — безспорно существуетъ между всми сторонами общественной жизни». И у Маркса и у Энгельса мы найдемъ множество отдльныхъ мстъ, въ которыхъ они признаютъ обратное вліяніе на экономику, но наиболе интереснымъ представляется намъ то знаменитое мсто въ I том «Капитала», гд Марксъ описываетъ процессъ труда. «...Въ конц рабочаго процесса — замчаетъ онъ — получается результатъ, который при начал этого процесса уже существоваль въ представленіи работника, т.-е. въ иде. Человкъ не только производитъ своею дятельностью извстное измненіе формы въ данномъ веществ природы, но онъ осуществляетъ въ этомъ веществ свою цль, которую онъ знаетъ напередъ, которая, съ принудительностью закона, опредляетъ способъ его дятельности, и которой онъ долженъ непрерывно подчинять свою волю... «Это мсто является однимъ изъ самыхъ краснорчивыхъ опроверженій разбираемой теоріи. Если Марксъ утверждаетъ, что всякій процессъ труда, всякая дятельность обусловливается напередъ поставленной цлью, ясно, что производству и производственнымъ отношеніямъ, изъ него вытекающимъ, предшествуетъ идея, что, вопреки утвержденію Энгельса, «конечныхъ причинъ общественныхъ измненій слдуетъ искать «въ головахъ людей» раньше, чмъ въ «измненіяхъ способовъ производства и обмна».

И послдующій марксизмъ долженъ былъ фатально длать уступки «взаимодйствію».

Такъ Каутскій въ своей стать о матеріалистическомъ міровоззрніи долженъ былъ въ историческомъ процесс удлить мсто и личности: «Индивидуумъ — писалъ онъ — не можетъ создать новыхъ проблемъ для общества, хотя порою онъ и можетъ видть проблемы тамъ, гд ихъ до сихъ поръ не видалъ никто; равнымъ образомъ, онъ связанъ и въ отношеніи ршенія проблемъ, такъ какъ средства для этого ему даетъ его время; напротивъ того, выборъ проблемъ, которымъ онъ себя посвящаетъ, выборъ точки зрнія, съ которой онъ приступаетъ къ ихъ ршенію, направленіе, въ которомъ онъ ищетъ этого ршенія, и наконецъ, сила, съ которой онъ его защищаетъ, не сводятся безъ остатка къ однимъ экономическимъ условіямъ; вс эти обстоятельства оказываютъ вліяніе, если и не на направленіе развитія, то на его ходъ, на способъ, какимъ осуществляется, въ конц концовъ, неизбжный результатъ, и въ этомъ смысл — отдльные индивидуумы могутъ дать много, очень много для своего времени».

Бернштейнъ и другіе ревизіонисты, разумется, ушли еще гораздо дальше отъ первоначальныхъ твердынь теоріи, отказываясь признавать за экономикой абсолютное значеніе.