Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века

Какую роль евреи – несмотря на все антисемитские поклепы, народ трансцендентального идеализма – сыграл в борьбе Ветхого и Нового, вероятно, никогда не будет оценено с полной беспристрастностью и ясностью. Только сейчас мы начинаем понимать, в каком огромном долгу перед еврейскими идеалистами в области науки, искусства и литературы. Но еще очень мало известно о той важной роли, которую сыновья и дочери Израиля сыграли в революционном движении, и особенно в современную эпоху.

Первые годы детства Эммы Гольдман прошли в маленьком идиллическом местечке в немецко-русской провинции Курляндии, где ее отец заведовал государственной почтовой станцией. В то время Курляндия была полностью немецкой, даже российская бюрократия этой прибалтийской провинции вербовалась в основном из немецких юнкеров. Немецкие сказки и рассказы, богатые чудесными подвигами героических курляндских рыцарей, пленили юный ум. Однако красивая идиллия продлилась недолго. Вскоре на душу подрастающего ребенка упали темные тени жизни. Уже в самой нежной юности в сердце Эммы Гольдман явно упали семена бунта и неумолимой ненависти к угнетению. Она рано познавала прелести государства: она видела, как отца притесняли христианские чиновники и угнетали вдвойне – как мелкого чиновника и ненавистного еврея. Жестокость принудительного призыва всегда стояла перед ее глазами: она видела, как юношей, часто являвшихся единственной опорой большой семьи, жестоко волокли в казармы, обрекая на суровую солдатчину. Она слышала плач бедных крестьянок и была свидетельницей позорных сцен казенной продажности, освобождавшей богатых от военной службы за счет бедных. Ее возмущало ужасное обращение, которому подвергались служанки: истязаемые и эксплуатируемые своими барынями, оставлялись на милость полковых офицеров, считавших их своей естественной сексуальной добычей. Эти девушки, забеременевшие от респектабельных господ и изгнанные своими хозяйками, часто находили убежище в доме Гольдманов. И маленькая девочка, сердце которой трепетало от сочувствия, доставала из родительского ящика монеты, чтобы тайком сунуть деньги в руки несчастных женщин. Таким образом, самая поразительная черта Эммы Гольдман – ее сострадание к слабым – проявилась уже в эти ранние годы.

В возрасте семи лет маленькую Эмму родители отправили к бабушке в Кёнигсберг, город Иммануила Канта, в Восточной Пруссии. Если не считать случайных перерывов, она оставалась там до своего тринадцатилетия. Первые годы в этой среде не относятся к числу ее самых счастливых воспоминаний. Бабушка действительно была очень добра, но многочисленные тетушки в доме были озабочены скорее духом практического, нежели чистого разума, а категорический императив применялся слишком часто. Ситуация изменилась, когда в Кёнигсберг перебрались ее родители, и маленькая Эмма освободилась от роли Золушки. Теперь она регулярно посещала государственную школу, а также пользовалась преимуществами частного обучения, обычного в жизни среднего класса; важную роль в учебной программе играли уроки французского и музыки. Будущая переводчица Ибсена и Шоу была тогда маленькой немкой Гретхен, которая чувствовала себя в немецкой атмосфере как дома. Ее особым литературным пристрастием были сентиментальные романы Марлитты, она была большой поклонницей доброй королевы Луизы, с которой плохой Наполеон Бонапарт обращался со столь явным отсутствием рыцарского благородства. Каково было бы ее дальнейшее развитие, останься она в этой среде? Судьба – или экономическая необходимость? – пожелала иначе. Ее родители решили поселиться в Санкт-Петербурге, столице всемогущего царя, и там заняться бизнесом. Именно здесь в жизни юной мечтательницы произошла большая перемена.