Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века

Еще дальше в качестве закваски радикальной мысли и распространительницы новых ценностей идет современная драматургия.

Приписывание современной драматургии столь важной роли может показаться преувеличением. Однако исследование развития современных идей в большинстве стран покажет, что драматургии удалось донести до людей великие социальные истины, истины, которые, будучи представленными в других формах, как правило, игнорируются. Без сомнения, существуют исключения, такие как Россия и Франция.

Россия своим страшным политическим давлением заставила людей задуматься и пробудила их социальные симпатии из-за огромного контраста, существующего между духовной жизнью народа и деспотическим режимом, пытающимся эту жизнь подавить. И все же, хотя великие драматические произведения Толстого, Чехова, Горького и Андреева точно отражают жизнь и борьбу, надежды и чаяния русского народа, они не оказали такого влияния на радикальную мысль, как драма в других странах.

При всем при том кто может отрицать огромное влияние, оказываемое «Властью тьмы» или «На дне». Толстой, настоящий, истинный христианин, еще злейший враг организованного христианства. Рукой мастера он изображает разрушительное воздействие на человеческий разум власти тьмы, суеверий христианской церкви.

Какое другое средство могло бы с такой драматической силой выразить ответственность церкви за преступления, совершенные ее обманутыми жертвами, какое другое средство могло, следовательно, возбудить негодование человеческого сознания?

Столь же прямое и сильное обвинительное заключение содержится в пьесе Горького «На дне». Социальные изгои, ввергнутые в нищету и преступность, тем не менее отчаянно цепляются за последние остатки надежд и чаяний. Эти потерянные существа искалечены и раздавлены жестокой, асоциальной средой.

С другой стороны, Франция с ее постоянной борьбой за свободу действительно являет колыбель радикальной мысли; как таковая она тоже не нуждалась в драме как средстве пробуждения. И все же произведения Бриё – такие как «Красная мантия» (Robe Rouge), изображающие страшную коррумпированность судебной власти, – и «Власть денег» (Les affaires sont les affaires) Мирбо – рисующие разрушительное влияние богатства на человеческую душу, – несомненно, добрались до более широких кругов, чем большинство статей и книг, написанных во Франции по социальному вопросу.

В таких странах, как Германия, в Скандинавии, в Англии и даже в Америке – хотя и в меньшей степени – драма является средством, действительно творящим историю, распространяя радикальные мысли в недосягаемых иначе кругах.

Возьмем, к примеру, Германию. Почти четверть века умные, идейные и в высшей степени честные люди делали делом жизни распространение среди угнетенных и притесняемых истин человеческого братства, справедливости. Социализм, эта огромная революционная волна, для жертв безжалостной и бесчеловечной системы был как вода для пересохших губ путника в пустыне. Увы! Культурные люди оставались совершенно равнодушными, для них эта революционная волна была лишь ропотом недовольных, возмущенных людей, опасных неграмотных смутьянов, чье место за тюремной решеткой.

Самодовольные, какими обычно бывают «культурные», они не могли понять, зачем суетиться из-за того, что тысячи людей, хотя и содействовавшие богатству мира, голодают. Окруженные красотой и роскошью, они не могли поверить, что рядом с ними живут люди, опустившиеся до положения ниже животного, беззащитные и оборванные, без надежды и честолюбия.

Такое положение вещей особенно ярко проявилось в Германии после франко-прусской войны. Бескрайне упивавшаяся победой, Германия благодушествовала на сентиментальной, патриотической литературе, отравляя тем самым умы собственной молодежи славой завоеваний и кровопролития.

Интеллектуальной Германии пришлось искать убежища в литературе других стран, в произведениях Ибсена, Золя, Дальде, Мопассана и в особенности в великих произведениях Достоевского, Толстого и Тургенева. Однако поскольку ни одна страна не может долго поддерживать уровень культуры без литературы и драмы, укорененных в родной почве, постольку и в Германии постепенно получила развитие драматургия, отражающая жизнь и борьбу ее собственного народа.

Арно Хольц, один из самых молодых драматургов того периода, вырвал филистимлян из легкости и комфорта бытия своей «Семьей Зелике». В пьесе рассказывается об отбросах общества, мужчинах и женщинах из переулков, чье единственное средство существования состоит в том, что им удается выудить из мусорных баков. Ужасная тема, не так ли? И все-таки как еще можно пробить твердую оболочку умов и душ людей, никогда не знавших нужды, а потому полагающих, что в мире все хорошо?

Надо ли говорить, что пьеса вызвала огромное возмущение. Правда горька, и люди, живущие на берлинской Пятой авеню, ненавидят сталкиваться с правдой.