Анархо

— Думаю, бывает, — Лидс посмел робко дотронуться до материнской ладони, но тут же одёрнул пальцы. Женский взгляд с явным трудом переполз куда-то в область сыновних рук и остановился там штилем потерявшей оттенки безмятежности. — Мне нужно уехать. Возможно, надолго. Оля со мной поедет.

— Ты за моим разрешением пришёл? — Лидсу показалось, что женщина на какое-то мгновение улыбнулась.

— Нет. Просто сказать. Я бы позвал с собой, но я понимаю, что это бессмысленно.

Женщина лишь сухо пожала плечами, тихо прихлебнула давно остывший кофе, вяло провела пальцами по чуть запотевшему окну. На стекле остались три неровные полоски, словно глумливая аллегория на невозвратное прошлое.

— Ну, я пошёл? — чуть раздражённо шевельнул Лидс желваками. В ответ снова молчаливое движение плеч. — Пока, мама…

Обернулся из коридора. Дышал, стараясь как можно тише. Не шевелился, чтобы не скрипнуть погребённой под саван линолеума половицей. Ждал. Один удар беспокойного сердца, второй, третий, и дальше, дальше… Хотелось остановить этот бой, чтобы растянуть время. Дать бледной тени былой сильной и любящей женщины ещё несколько мгновений собраться с силами, сказать в ответ хоть что-то… Но ударов отсчитано непозволительно много. Хотелось упасть на колени и взвыть безутешностью первобытной дикости. Но вместо этого, очередному толчку в груди вторила захлопнувшаяся дверь.

Морозный воздух бросал в глаза мелкое крошево, которое, впрочем, быстро таяло и растекалось по ресницам, ниспадало на щёки. Хотелось курить и не замечать измученный старый универсал, что усердно коптил воздух в нескольких метрах от подъезда. Руки старательно искали сигареты и не находили этой причины хоть немного оттянуть момент, когда подошвы оставят выщербленный бетонный порожек знакомого подъезда и, вероятно, забудут его навсегда.

Вздох, ещё один. Глубокий, чуть сбивчивый, конвульсивный. И вот нетерпеливый бесцеремонный гудок, словно на поводке тянет к машине. К машине, которая ещё не успела забыть запах последнего владельца…

— Чего ты там застыл? — буркнул Барбер, когда Лидс, наконец, умостился на переднем пассажирском сидении.

— Ничего, — отфыркнулся Лидс. — Поехали.

Прилежно припорошенный хладной манной двор неспешно поплыл за запотевшим окном. Сквозь нежданно нахлынувшее безразличие, заунывная тоска попискивала едва слышно, пробиваясь к натужному нерву слабым отголоском того, что ещё каких-то пару минут назад скручивало запястья и наливало свинцом омертвевшие стопы. Но хотелось отогнать даже этот чуть различимый шёпот. Или заглушить.

Бардачок с недовольным скрипом раззявил пасть с единственным зубом-замочком. Нутро явило хаос разноцветных огрызков проводков, каких-то пожёванных ненужностью бумажонок, да скудным веером компакт-дисков.

— Вовкины… — улыбнулся Лидс, доставая растрескавшиеся от времени коробчонки. — Ещё из басика, похоже.

— Да? — краем глаза недоверчиво зыркнул Барбер. — А, может, бывшего хозяина?

— Не, — уверенно замотал головой Лидс. — Такое дерьмо только Шарик, по ходу, слушает.

— Да, почему? Вон, «Green Day» есть.

— Есть. Но альбом паршивый.

— Всем нравится.

— Это потому, что все идиоты. Вот и нравится.

— Да, иди ты, — хмыкнул Барбер и безаппеляционно скормил диск пожилой магнитоле. Та чуть задумалась, пережёвывая поцарапанный носитель и всё же расщедрилась на первые, а затем и последующие ноты.

Лидс устало упёрся пылающим лбом в холод стекла. Стало уютно спокойно. Отчего-то давно заезженная шаблонность стандартных панковских риффов в этот раз не вызвала раздражения. Наверное, именно потому, что всё знакомо, понятно, предсказуемо. Очевидно, так и должно быть на пороге неизвестности. Всё привычное обретает особенный ореол домашней теплой махровости. Старые мотивы, старые ощущения, старые очертания давно изученного мира.

— Ты на три часа договаривался? — беспардонно вырвал Барбер из кокона накатившего спокойствия.

— На три.

— Опаздываем.

— Опаздываем, — легко согласился Лидс. — Ничего. Подождут…

ВВП со Спайком, похоже, вовсе выпали из времени. Стояли у неизменного для практически каждого российского города памятника вождю мирового пролетариата, о чём-то живо трепались, энергично жестикулируя и даже иногда подпрыгивая на месте. А потому, скорее всего, тот факт, что Лидс объявился двадцатью минутами позже намеченного срока их, ни коим образом, не тревожил.

— Здарова, бандиты, — хлопнул Лидс бугристую спину Спайка, вполне уважительно пожал узкую ладонь ВВП. — Как сами?

— Да, нормуль, — почти хором отозвались молодые скауты. — Как сам? Куда пропали? Что с Шариком? Это правда? — принялись наперебой сыпать вопросы.

— Никуда не пропали, нормально всё… — отмахнулся Лидс. — Так, по работе… А с Вовой — увы… — непроизвольно уронил взгляд, но, тут же, поднял, впившись в обеспокоенное глаза младших «Анархистов». — Дело есть. Серьёзное. По вашему профилю. Справитесь — замолвлю словечко. Будете с основой на выездные акции, так сказать, штатными скаутами гонять.

— Да, без проблем, — вальяжно, но очень серьёзно отозвался ВВП, прямо по-президентски, под стать прозвищу.