Анастас Микоян

А потом случилось чудо, Сталина призвали в мир иной, смертный приговор отменили. Микоян мог бы, подобно Ворошилову и Кагановичу, продолжать «отбывать номер», не претендуя на большее. Ситуация складывалась благоприятно, сыновья выросли, брат стал ведущим конструктором боевых машин. От Анастаса Ивановича Микояна никто не требовал сверхусилий, каких-то прорывов, достаточно было выполнять ветеранские обязанности, сдержанно одобрять деятельность нового амбициозного лидера Никиты Сергеевича. У него не было никаких практических мотивов, чтобы на пороге 60-летия ввязываться в новую драку. Но он ввязался.

Далее он и Хрущёв провели ещё один маневр. Придуманная ими «комиссия Поспелова» официально называлась Комиссия ЦК КПСС для установления причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии, но на самом деле собирала и обрабатывала материалы, охватывающие весь круг репрессий довоенного периода. Дата создания комиссии — 31 декабря 1955 года, текст представлен 9 февраля 1956 года. Но фактический материал, собранный и обработанный комиссией, очень велик. Подготовить доклад в 72 страницы за 40 дней вряд ли было возможно. По всей видимости, команда на извлечение и отбор секретных документов была отдана Хрущёвым гораздо раньше, осенью 1955 года, а изначальные материалы собраны Львом Шаумяном и Ольгой Шатуновской — ещё раньше.

В декабре 1954 года в стране широко отмечали 75-летие Сталина. но уже через год, 5 ноября 1955 г., Президиум ЦК решил впервые не проводить широких торжеств. Хрущёв, Микоян, Булганин голосовали за отмену праздничных мероприятий. Как видим, более двух лет после смерти Хозяина они не решались открыто выступить против него. Даже мёртвый, он нависал над ними огромной тенью. «Сталин умер, мы его два года не критиковали. Мы психологически не дошли тогда до такой критики». Это признание самого Микояна.

* * *

ХХ съезд КПСС открылся 14 февраля 1956 года, сенсационный доклад Хрущёв зачитал в последний день съезда, 25 февраля.

Но история мира повернула свой ход ещё до начала съезда — 9 февраля. В этот день 17 членов Президиума ЦК КПСС собрались в Кремле, чтобы обсудить подготовку к съезду. Протокол этого заседания опубликован[10].

Заседание вёл Хрущёв. Он пригласил в кабинет Петра Поспелова, и тот зачитал доклад своей комиссии. Этот доклад также опубликован. Зачитывая доклад, академик Поспелов заплакал. Уже в начальных абзацах утверждалось, что в 1935–1940 годах в СССР по обвинению в антисоветской деятельности было арестовано свыше 1 млн 920 тысяч человек, из них расстреляно — более 688 тысяч. Доклад содержал сведения о пытках, издевательствах, о фальсификации улик, об убийствах людей по заранее утверждённым планам. Потом все долго молчали, не в силах вместить услышанное.

Хрущёв не мог упускать инициативу и заговорил первым: «Речь идёт о несостоятельности Сталина как вождя». Микоян выступил вторым и решительно поддержал Хрущёва и, таким образом, продемонстрировал остальным, что Хрущёв в своём мнении не одинок. Очень быстро весь Президиум разделился на три группы. Хрущёв и Микоян выступили за то, чтобы зачитать доклад делегатам съезда. Молотов, Каганович, Ворошилов — возражали. Те, кто не относился к «старой гвардии» — Булганин, Суслов, Сабуров, Первухин, Аристов, — сначала наблюдали за перепалкой авторитетных ветеранов, которая понемногу начала напоминать едва ли не ругань; один за другим «молодые» перешли на сторону Хрущёва и Микояна.

Мнения были таковы.

Первое мнение (Ворошилов, Каганович): «Мы ничего этого не знали, работа НКВД была засекречена, нам не докладывали». Этот аргумент жёстко отмёл секретарь ЦК Аверкий Аристов: если вы не знали, что вы тогда за руководители страны? На это возразить было нечего.

Второе мнение (Каганович): «Конечно, кое-что мы знали, но молчали, такое было время, такая обстановка».

Третье (Булганин): «Сталин менялся, было два Сталина, сначала талантливый управленец, которому все доверяли, потом он понемногу превратился в зверя». «Было в нём человеческое, — заявил Ворошилов, — было и звериное». Идея «двух Сталиных» большинству понравилась. Микоян её тоже поддержал, а кроме него Суслов. Резко против выступил Первухин. Впоследствии Микоян продолжал придерживаться версии двух Сталиных, метаморфозы вождя. С подачи Микояна рубежом метаморфозы стали считать убийство Кирова — 1 декабря 1934 года. Но мы уже знаем, что Сталин был вне критики уже в 1929 году, когда отмечал своё 50-летие. Славословия в адрес всенародно любимого лидера уже тогда лились рекой.

Четвёртое мнение (Молотов, Каганович, Ворошилов): «Доклад верный, но формулировки надо смягчить. Не было преступлений, были недостатки, ошибки и перегибы». Тут возразил Сабуров: ничего себе ошибки и перегибы, 688 тысяч расстрелянных! Это преступление, и точка.

Пятое мнение (Молотов): «А если всё вообще посыпется? Люди спросят: если Сталин преступник, то как быть с Лениным? С Марксом? И наконец, с нами? Получается, что мы не туда завели страну?»