Анастас Микоян

В разгар его яростной филиппики пошёл ливень. Охрана раскрыла над членами Президиума зонты, прочие стояли и слушали, вымокнув до нитки. Хрущёв продолжал шуметь. Микоян его успокаивал. Впечатление у всех осталось ужасное.

Между прочим, в 1962 году художник Дмитрий Налбандян написал большое полотно «Встреча членов партии и правительства с представителями творческой интеллигенции». На картине изображён, возможно, тот самый пикник, но в парадном виде. В некоем солнечном тенистом саду, обставленном плетёной мебелью, Хрущёв ораторствует перед группой гостей, глядящих на него с умилением. Рядом с Хрущёвым изображены Микоян и Ворошилов, за их спинами Брежнев.

Две наиболее известных «встречи» имели место в 1962-м, в год Карибского кризиса.

В том же году опубликованы первые ключевые художественные произведения, разоблачающие сталинские репрессии и систему лагерей. Сначала — стихотворение Евтушенко «Наследники Сталина», напечатанное в «Правде» 21 октября, в самый канун кризиса. Затем, 18 ноября, журнал Твардовского «Новый мир» вышел с повестью никому не известного тогда рязанского учителя Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Повесть эту Твардовский готовил к публикации 11 месяцев. После многочисленных сомнений, обсуждений и редакционных читок решено было передать рукопись наверх, лично Хрущёву. Дальнейшие события описывает сам Солженицын в автобиографической повести «Бодался телёнок с дубом»: «Лишь в конце сентября [1962 года] и то под большим секретом, ‹…› узнал я, как развивались дела. На даче в Пицунде [помощник Хрущёва Владимир] Лебедев стал читать Хрущёву вслух (сам Никита вообще читать не любил, образование старался черпать из фильмов). Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно смеялся, где нужно ахал и крякал, а со средины потребовал позвать Микояна, слушать вместе. Всё было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, „как Иван Денисович раствор бережёт“ (это Хрущёв потом и на кремлевской встрече говорил). Микоян Хрущёву не возразил, судьба повести в этом домашнем чтении и была решена». Оказывается, судьбу повести решили вдвоём Хрущёв и Микоян (если верить Солженицыну, а верить ему можно, к сожалению, не всегда).

Почему Хрущёв именно в декабре того страшного года решил заняться культурой — вопрос открытый. Очевидно, он подумал, что пришло время: Карибский кризис урегулирован, можно заняться менее важными, с его точки зрения, вопросами. 1 декабря он посетил выставку художников-авангардистов в Манеже и устроил там скандал. Микояна на этой выставке не было: он в тот день находился в США. На выставке в Манеже больше всего досталось скульптору Эрнсту Неизвестному — он, гвардейский боевой офицер, служивший в разведке, за словом в карман не полез и возразил лидеру страны в таком же резком тоне. Хрущёв и вовсе рассвирепел, вдобавок запомнил Неизвестного.

На следующей встрече 17 декабря того же года в Доме приёмов ЦК КПСС на Ленинских горах Хрущёва сопровождал Микоян. Пригласили уже не только художников и скульпторов, но и писателей, и кинорежиссёров. Были там и Александр Солженицын, и Евгений Евтушенко, были Александр Твардовский, Михаил Шолохов, Илья Эренбург, Иван Пырьев. Началось всё вроде бы дружелюбно, но затем Хрущёв снова дал волю эмоциям. Припомнив Неизвестного, он во второй раз за две недели обрушился на него с гневной критикой, переходящей все разумные границы.

Наконец он выкрикнул: «За то, что вы делаете, у нас сажают на десять лет!»

По другим источникам, Хрущёв рассказал собравшимся, что две недели назад на выставке в Манеже назвал Неизвестного «педерастом». (Тогда Неизвестный ему ответил: «Приведите мне женщину, я вам покажу, какой я педераст».) Теперь, на Ленинских горах, Хрущёв снова заговорил об этом: «Я спросил их: „Слушайте, вы, товарищи, а вы настоящие ли мужчины? Не педерасты вы, извините? — говорю. — Это же педерастия в искусстве, а не искусство“. Так почему, я говорю, педерастам десять лет дают, а этим орден должен быть? Почему? (Аплодисменты.)».

В перерыве встречи Неизвестный вышел в фойе, с самыми дурными предчувствиями. После таких заявлений лидера партии и страны Неизвестному следовало готовиться как минимум к ссылке, а как максимум к тюремному сроку. Все присутствующие обходили Неизвестного, как чумного. Вокруг него образовалось пустое место. Вдруг кто-то хлопнул скульптора по плечу: это был Микоян.

«Не волнуйтесь, товарищ Неизвестный, — сказал он тихо. — Дураков у нас везде хватает, и в Политбюро тоже».

Неизвестный запомнил этот момент и потом изложил в своих воспоминаниях. Ареста он избежал, хотя все же его вскоре исключили из Союза художников СССР, что лишило его возможности выставлять свои работы. В 1976 году Неизвестный эмигрировал в США. За своё унижение он заплатил Хрущёву самым оглушительным способом. В 1974 году Никита Хрущёв умер, и его родственники попросили именно Эрнста Неизвестного поставить памятник на его могиле, на Новодевичьем кладбище. Причём в тот год скульптор уже подал документы на выезд из СССР, и считался антисоветчиком.