Анастас Микоян

«Женщины! Мы сдуем с вас копоть, очистим ваши ноздри от дыма, уши — от галдежа, мы заставим картошку волшебно, в одно мгновенье, сбрасывать с себя шкуру; мы вернем вам часы, украденные у вас кухней, — половину жизни получите вы обратно. Ты, молодая жена, варишь для мужа суп. И лужице супа отдаешь ты половину своего дня! Мы превратим ваши лужицы в сверкающие моря, щи разольем океаном, кашу насыплем курганами, глетчером поползет кисель! Слушайте, хозяйки, ждите! Мы обещаем вам: кафельный пол будет залит солнцем, будут гореть медные чаны, лилейной чистоты будут тарелки, молоко будет тяжелое, как ртуть, и такое поплывет благоуханье от супа, что станет завидно цветам на столах». Это рассказ об одном из героев, его зовут Андрей Бабичев, и он глава пищевого треста.

Роман Олеши был опубликован в журнале «Красная новь» в 1927 году, а написан, соответственно, в 1926 году или раньше. В это время Анастас Микоян работал наркомом внешней и внутренней торговли и не имел прямого отношения к пищевой индустрии. Но принципы её, как видно из цитаты, к середине 1920-х в Советской России уже были полностью сформированы. Юрий Олеша, конечно, немного забежал вперёд, описывая мощь социалистических пищевых трестов. Но и Алексей Толстой, выпустивший в то же самое время в том же самом журнале свой роман «Гиперболоид инженера Гарина», тоже поместил в свой текст дирижабли, активно бороздящие небо РСФСР, хотя в середине 20-х эти летательные аппараты ещё были диковиной.

То есть Олеша описал пищевую индустрию такой, какой она ещё только замышлялась; такой, какой она должна быть. Принцип этой новой пищевой индустрии — постепенный отказ от индивидуальных кухонь. Граждане социалистической страны должны были питаться так же, как и жить, — в коллективе.

Во многих проектах жилых домов конца 1920-х и 1930-х годов вообще не были предусмотрены кухни. В новом, передовом социалистическом обществе люди должны питаться в общественных столовых. Все блюда разработаны учёными-диетологами, готовятся централизованно, индустриальным способом, на пищевых комбинатах и фабриках-кухнях. Всё механизировано, машины изготавливают и котлеты, и пирожки. Люди не тратят своего времени на покупку сырых продуктов, на приготовление пищи, на мытьё посуды. Механизация, автоматизация, научный подход приводят к резкому удешевлению продовольствия. Еда — это, конечно, наслаждение, но для многих граждан, особенно занятых, берегущих своё время, еда сводится к физиологическому процессу.

Блюда вкусные, но при этом вредные и очень дорогие — например, кебабы или стейки, — постепенно полностью исключаются из употребления.

Чревоугодие, обжорство — недопустимы для советского человека, тем более для большевика, тем более — в стране, дважды за десять лет пережившей катастрофические периоды неурожая и голода, унёсшего жизни миллионов человек.

Но не только употребление пищи становится высокотехнологичным, научно разработанным, коллективным процессом: точно так же технологично перерабатываются и утилизируются пищевые отходы. Горы гниющих объедков уходят в прошлое, а вместе с ними — крысы и мухи, разносчики болезней.

Еда должна быть вкусной, питательной, но и разнообразной. Государственные структуры непрерывно разрабатывают новые и новые калорийные, оригинальные блюда и предлагают их гражданам. Пищевая индустрия развивается семимильными шагами, так же как и вся плановая социалистическая экономика. Пища, ещё вчера недоступная людям, или вовсе им незнакомая, или экзотическая — например, камчатские крабы, или мороженое, или бананы, — сегодня появляется на миллионах столов.

Конечной целью этого грандиозного процесса должно стать полное изобилие, не только пищевых продуктов, вообще любых товаров.

Освобождённый труд, научный подход, плановое ведение хозяйства, полная централизация ресурсов, механизация и автоматизация, высокая сознательность исполнителей, исключающая брак, воровство и разгильдяйство — вот основы социалистической индустрии, в том числе и в области производства и потребления продовольствия.

Так должно было быть в теории.

Анастасу Микояну удалось создать эту систему на практике, так, как она описана в романе «Зависть». Правда, не в 1920-х годах, а приблизительно с 1933 года, и не везде, а в городах. Но система работала.

Она называлась «Общепит».

Основная масса продовольствия, производимого в СССР — миллионы тонн муки, жиров, овощей, мяса, рыбы, масла, молока — направлялась вовсе не в магазины, не для розничной продажи, а в систему общественного питания, охватывающую все слои и социальные группы, начиная от яслей и детских садиков до тюрем и лагерей.