Анастасия, боярыня Воеводина

Сейчас, выскочив из дома, который они занимали в Гааге, Фредди, как его обычно звали друзья, брел по улице, решая, что ему делать. Запланированное поступление в университет становилось невозможным. Подслушанный разговор матери с отцом полностью перечеркивал его планы. Мать убеждала отца отстать от сына, дать ему жить своей жизнью, и не заставлять брать в жены свою двоюродную тетку, старше него. Отец упрямо стоял на своем.

— «Так же, как при сражении на Белой горе! Мать убеждала его, что не все потеряно, надо к утру перегруппировать свои силы и нанести удар по имперцам, не ожидающим действий от разбитых чехов. Отец не слушал, твердил, что все пропало и надо бежать, пока их не схватили».

Фредди было уже шесть, и он прекрасно все понимал. Потом, став старше, он пересмотрел план сражения и понял, что да, шанс был, но отец предпочел бегство и потерю всего! Так и сейчас, в ответ на уверения матери, что им не нужен никакой замок тем более, ценой счастья старшего сына, отец упорствовал и заявлял, что если Хайнрих не пойдет в храм добровольно, то он его или напоит, или подольет восточного снадобья, временно лишающего человека всякого соображения. И отдаст приказ оттащить в храм в бессознательном состоянии. Все, тупик. Из дома надо бежать. Иного выхода нет.

Услышав от отца весь тот бред о бракосочетании под дурманом, или в пьяном виде, он взлетел на третий этаж, где были комнаты мальчиков, и стал лихорадочно кидать свои вещи в небольшой походный мешок, с которым он раньше ходил на экскурсии и ездил на пикники. Потом пересчитал наличные деньги. Всего 38 гульденов. Зря он потратился на покупку бумаги, чернил и перьев для поступления в университет! Ничего, как-нибудь. Надо узнать, сколько стоит каюта до Англии. Может, дядя Карл поможет! Присел, стараясь собрать мысли. В таком состоянии его застал младший брат, Карл Людвиг, младше его на три года.

— Фредди! Ты куда-то собрался? На пикник? Меня возьмешь?

— Нет, Карл не на пикник. Я уеду на какое-то время! Ты пока не говори отцу, что меня видел, хорошо?

— Понял, сбегаешь из-за той красотки, на которой тебя женить собрались!

— Тихо, Карл, не надо меня пока выдавать, и вообще, говори, что меня не видел!

— Ты хоть записку матери напиши, она же с ума сойдет, как бы отца не прибила!

— Ты прав, Карл, молодец! Только ты отдай матери прямо в руки, когда меня искать будут!

Фридрих быстро набросал несколько строк на половине листа бумаги.

— На, держи, я пошел, пока меня не хватились, а то запрут!

— Подожди, вот, держи, 14 гульденов, скопил, хотел щенка купить, но тебе нужнее. Да и родители против собаки!

— Спасибо, братик. Если я не вернусь, постарайся получить обратно Пфальц. Ты дипломат, у тебя выйдет. Прощай! И должен прийти Вилли, скажи, я буду ждать его у старого пирса, в порту, он знает, где!

Братья обнялись и Фредди тихо, по черной лестнице спустился вниз, выскочил из дома через заднюю калитку и поспешил к порту Гааги. На дом, где они прожили почти десять лет он не обернулся, боялся растерять решимость. Он пошел на свое любимое место, в район порта, откуда любил наблюдать швартующиеся и отплывающие парусники. Сел на кнехт на старом пирсе и стал лихорадочно думать, что делать дальше.

— Фредди! — Вильгельм Фредерик, друг, которого все называли Вилли, что бы отличать от Фредди, хотя он вполне мог так зваться, если бы Генрих Фридрих не ненавидел свое первое имя. Может быть, потому, что именно так называл его отец, когда устраивал выговоры. — Фредди? Ты что? Решил бежать?

— Другого выхода нет, отец не передумает. А всю жизнь провести у юбки старой мегеры, ходить на задних лапках, исполнять капризы, не для меня. Прикроешь?

— Как?

— Отец идею подал. Утонуть!

— С ума сошел!?

— Да не взаправду, понарошку. Оставлю в лодке мокрый дублет, и шляпу, ты подтвердишь, что я захотел покататься в бухте на лодке, нервы успокоить. А потом, увидят лодку у лестницы, подумают, что вылезал, туфля соскользнула, Кстати, я ее тоже в лодку брошу. Сорвался, держался за лодку, но сейчас апрель, вода холодная, утонул! Все, свободен! Только пока не решил, куда податься. Может, в Париж, в Сорбонну? Или в Оксфорд, в Англию. Там дороже, но, может дядя Карл поможет?

— Ага, и сдаст отцу. И ему сейчас не до тебя после смерти Бэкингема то собирает, то разгоняет парламент. И с женой воюет. Что бы слишком много католических кардиналов не разводила!

— Тогда как быть с 52 гульденами я долго не протяну. Может, в наемники податься? Заработаю денег, а потом уже в университет!

— Не выйдет в наемники. Еще мой дед издал указ, что наниматься можно в пехоту только после совершеннолетия, а в кавалерию после 16 лет! И в кавалерию не выйдет, там со своим конем надо. А тебе домой нельзя. Сразу под замок посадят, и сразу к алтарю. Давай я тебе коня из отцовской конюшни приведу!

— И меня обвинят в краже лошади из конюшни штатгальтера! На галеры как-то не хочется!

— Так я письмо напишу, дарственную!

— Все равно, у меня документов нет. Они у отца в кабинете. Да и если предъявлю подлинные, сразу под белы ручки и к отцу! Ты не знаешь, где фальшивые достать?