Анастасия. Энергия твоего рода. Том I

На вторую ночь, боясь, что Анастасия снова подсунет мне для согрева свою медведицу или ещё что-нибудь вытворит, я категорически отказался вообще ложиться спать, если она сама не ляжет рядом. Думал: «Если рядом будет – ничего не вытворит». И сказал:

– В гости пригласила, называется. Домой к себе. Я считал, здесь постройки хоть какие-то имеются, а ты даже костёр развести не даёшь, зверюг ночью подсовываешь. Если нет у тебя нормального дома, так нечего и в гости приглашать.

– Хорошо, Владимир, не волнуйся, пожалуйста, и не бойся. Ничего плохого с тобой не случится. Если ты желаешь, я лягу рядом и согрею тебя.

В этот раз в берлоге-землянке было набросано ещё больше кедровых веточек, аккуратно уложенной сухой травы, стены тоже были утыканы веточками.

Я разделся. Положил под голову брюки и свитер. Лёг, укрывшись курткой. Кедровые веточки источали тот самый фитонцидный аромат, о котором в научно-популярной литературе говорилось, что этот аромат обеззараживает воздух. Хотя в тайге воздух и так чист, дышалось им легко. Сухая трава, цветы добавляли ещё какой-то, необыкновенно тонкий аромат.

Анастасия сдержала слово и легла рядом со мной. Я почувствовал, что аромат её тела превосходит все запахи. Он был приятнее самых изысканных духов, запах которых я когда-либо ощущал от женщин. И ещё от её тела исходило какое-то необычайно приятное тепло. Казалось, это тепло ореолом окутывает всё её тело, и когда я приблизился к ней, оно окутало и моё тело. Будто мы с Анастасией находились внутри невидимого, но ощущаемого шара или кокона. А возможно, меня окутала невидимая аура.

Рядом с Анастасией было уютно и спокойно. Но теперь у меня и мысли не было овладеть ею, как в первый день знакомства. Я вспомнил, как на привале, во время попытки поцеловать Анастасию, вдруг нахлынул какой-то страх и произошла потеря сознания. После того случая у меня и не возникало плотских желаний, даже когда я видел её обнажённой.

Я лежал и мечтал о сыне, которого мне так и не родила жена. И подумал: «Вот было бы здорово, если бы родился мой сын от Анастасии! Она такая здоровая, выносливая и красивая. Ребёнок тоже, значит, был бы здоровым. Похожим на меня. И на неё пусть, но больше чтоб на меня. Станет он сильной и умной личностью. Знать много будет. Будет талантливым и счастливым».

Я представил своего сына-младенца прильнувшим к соскам её груди и непроизвольно положил руку на упругую и тёплую грудь Анастасии. Сразу по моему телу пробежала дрожь и тут же прошла, но это была не дрожь страха, а другая, необычайно приятная. Я не отдёрнул руку, а лишь, затаив дыхание, ждал, что произойдёт дальше. И тут почувствовал, как на мою руку легла мягкая ладонь её руки. Она не отстраняла меня.

Я приподнялся и стал смотреть на прекрасное лицо Анастасии. Белая северная ночь делала его ещё более привлекательным. Невозможно было оторвать взгляд.

Её серо-голубые глаза ласково смотрели на меня. Я не удержался, наклонился и, слегка прикоснувшись, быстро и осторожно поцеловал её приоткрытые губы. Снова по телу пробежала приятная дрожь. Моё лицо обволакивал аромат её дыхания. Её губы не произнесли, как в прошлый раз: «Не надо, успокойся», и совсем не было страха. Мысли о сыне не покидали меня. И когда Анастасия нежно обняла меня, погладила по волосам и подалась ко мне всем телом, я почувствовал нечто такое!..

* * *

Лишь только проснувшись утром, я смог осознать, что такого великолепного ощущения, блаженного восхищения и удовлетворения я ни разу в жизни не испытывал. Странным было ещё и вот что. После ночи, проведённой с женщиной, всегда наступает физическая усталость. Здесь же всё было иначе. И ещё создавалось ощущение какого-то великого сотворения. Удовлетворение было не только физическим – каким-то непонятным, неведомым ранее, необыкновенно прекрасным и радостным. У меня даже мелькнула мысль, что только ради такого ощущения стоит жить. И почему раньше даже близко ничего подобного не испытывал, хоть и были женщины разные – и красивые, и любимые, и опытные в любви?

Анастасия была девушкой. Трепетной и ласковой девушкой. Но при этом что-то ещё было в ней, не присущее ни одной женщине из тех, которых я знал. Что? Где она сейчас? Я подвинулся к лазу в уютную берлогу-землянку и, высунувшись, посмотрел на поляну.

Поляна находилась чуть ниже расположенной на возвышении ночной обители. Её покрывал полуметровый слой утреннего тумана. В этом тумане, раскинув руки, кружилась Анастасия. Она приподнимала вокруг себя облачко из тумана. И когда оно окутывало её всю, Анастасия, легко подпрыгнув, вытягивая ноги в шпагат, как балерина, пролетала над слоем тумана, опускалась на новое место и снова, смеясь, кружила вокруг себя новое облачко, через которое пробивались, лаская Анастасию, лучи восходящего солнца. Эта картина очаровывала и восхищала, и я закричал от избытка чувств:

– Ана-ста-си-я! С добрым утром, прекрасная лесная фея Анастасия-я-я!

– Доброе утро, Владимир, – весело закричала она в ответ.

– Так хорошо, так прекрасно сейчас! Отчего это? – кричал я что есть силы.