Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Юсупов был человеком мелодрамы, он любил пышные театральные эффекты, и это нашло отражение в его письме великому князю Андрею Владимировичу, где он объявлял претендентку «больной истеричкой и ужасно плохой актрисой», а также «ужасным созданием», которое способно любого заставить «содрогнуться от ужаса» {7}. Однако фрау Чайковская имела не меньший вкус к мелодраме. Как только она услышала о его приезде, она, как утверждают, прибежала в истерике к герцогине Ольге Лейхтенбергской, восклицая: «Юсупов приехал! Феликс… Юсупов!» {8} Для предполагаемой Анастасии такая реакция выглядела более убедительной, учитывая ту роль, которую сыграл Юсупов в убийстве Распутина, человека, который, по мнению Романовых, поддерживал жизнь цесаревича Алексея. Однако позднее фрау Чайковская настаивала (таков уж был полет ее фантазии!), что в ходе этой встречи Юсупов пытался убить ее и что она, заходясь в крике, сбежала по лестнице в холл, чтобы не погибнуть от его руки {9}.

Правдивость обвинений подобного рода была сомнительной, учитывая, что в качестве аргументов использовались фотографии и суждения матери и дочери фон Гессе и Юсупова, которые не так уж часто встречались с Анастасией. Однако той весной 1927 года в замок Зееон приехал, чтобы встретиться с фрау Чайковской, один человек, который очень хорошо знал Анастасию. Это был полковник Анатолий Мордвинов, бывший адъютант Николая II, его пригласил герцог Лейхтенбергский, чтобы он встретился с фрау Чайковской и высказал свое мнение. Мордвинов, который много лет прослужил при дворе, знал великих княжон, и в силу этого обстоятельства ожидалось, что он сможет высказать мнение, заслуживающее доверия. Он приехал, несмотря на то, что ранее великая княгиня Ольга Александровна предупредила его, что претендентка не является Анастасией. Он приехал потому, что «надеялся, что великой княжне удалось чудесным образом спастись» {10}.

Перед встречей герцог отвел Мордвинова в сторону и предупредил, что полученные раны и бег времени могли изменить черты претендентки «так сильно, что в ней невозможно узнать» Анастасию. Данное обстоятельство не могло не уменьшить эффект ожидаемой встречи, но Мордвинов не стал менять своего намерения, «придавая больше внимания тому, чтобы претендентка узнала его, а не наоборот». Он провел с фрау Чайковской три дня, по его просьбе ей не сказали, кто он такой. Встретившись со своим посетителем, последняя была явно озадачена и стала пытаться выведать у окружающих какие-либо сведения о нем. «Кто это такой? – спрашивала она после их первой встречи. – Он русский или немец? Как его фамилия?» Никто не давал ей ответа на ее вопросы, однако в конечном счете ей удалось выяснить, что ее посетитель по национальности был русским. Мордвинов пытался задавать фрау Чайковской вопросы как на русском, так и на немецком языках. Она ответила лишь на немногие из них, если это можно назвать ответами. В начале беседы ее не покидало возбуждение, но затем она поочередно то просто улыбалась, то закрывала рот платком. Мордвинов был озадачен «полным отсутствием какого-либо сходства» с Анастасией. Единственное сходство, сказал он, заключалось в том, что у претендентки были такие же голубые глаза, как у Анастасии {11}.

Во время их последней встречи, когда ей наконец сказали, как зовут ее посетителя, фрау Чайковская не продемонстрировала никаких признаков узнавания. По мнению Мордвинова, ей не хватало «врожденной простоты, которая была так характерна для настоящих великих княжон. Претендентка, кажется, до такой степени была переполнена представлениями о своем собственном благородном происхождении, что, я думаю, она свыклась с ними. Ее речь, когда она говорит о прошлом, ее печали и радости, ее взгляд на жизнь – все это принадлежит лицу, совершенно непохожему на кого-либо из великих княжон» {12}. Во время этой последней встречи Мордвинов стал намеренно вертеть между пальцами мундштук, который четыре великие княжны подарили ему незадолго до революции. У них этот мундштук был чем-то вроде постоянного повода для подшучивания над адъютантом, который часто бывал рассеянным: они всякий раз спрашивали, не потерял ли он их подарок. Но фрау Чайковская не проявила к этому предмету никакого интереса, и Мордвинов уехал из замка Зееон в убеждении, что претендентка «оказалась для меня совершенно незнакомым человеком, как внешне, так и душевно» {13}.