Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Складывалась опасная ситуация: прежние встречи Дасселя, когда он обсуждал свои воспоминания с фрау Чайковской, и встреча в замке Зееон оказались не более чем спектаклем, разыгранным для простодушной аудитории и имевшим целью создать подходящую обстановку для того, чтобы он мог признать в претендентке великую княжну Анастасию. Хотя, если бы это было действительно так, то зачем бы Дассель ждал четыре года, чтобы устроить решающую встречу с Чайковской? И все-таки, если такое предположение и выглядит маловероятным, все равно остаются вопросы, не дающие покоя. Похоже, что Дассель действительно посещал квартиру фон Клейстов и проявлял достаточный интерес к претендентке, чтобы говорить с ней о времени своего пребывания в госпитале в Царском Селе; но почему же тогда он позднее настаивал на том, что в то время ее личность не представляла для него никакого интереса? Вполне вероятно, что определенные подробности фрау Чайковская могла узнать, не выведывая их специально, а просто слушая то, что в ее присутствии обсуждали фон Клейсты и Дассель. Однако в этой ситуации обойден вниманием один поразительный факт: в апреле 1927 года Дассель опубликовал в одном из немецких журналов обширную статью, посвященную его пребыванию в госпитале в Царском Селе. В ней он вспоминал о своих впечатлениях, о пациентах, которые вместе с ним проходили курс лечения, и о своих взаимоотношениях с великими княжнами. За те месяцы, которые предшествовали встрече фрау Чайковской с бывшим пациентом госпиталя, состоявшейся осенью того же года в замке Зееон, подобная статья с большой долей вероятности могла привлечь ее внимание. {44} То, что легенда представляет как не поддающиеся объяснению глубоко личные знания претендентки, подтвержденные Дасселем, на деле оказалось неубедительным, а в некоторых случаях ложным.

Возможно, то, что Дассель признал во фрау Чайковской Анастасию, и заставило некоторых увидеть эту проблему в ином свете. Но только признание, сделанное Татьяной и Глебом Боткиными, детьми доктора Евгения Боткина, смогло оживить интерес к претензиям фрау Чайковской и остановило рост отрицательного отношения к этому в обществе. Летом 1926 года Зинаида Толстая подошла к Татьяне Боткиной и признала себя виноватой в том, что не признала претендентку. «Я не знаю, я не знаю! – со слезами в голосе говорила она. – Это ужасно. Я не знаю, что думать. В какой-то миг у меня нет ни капли сомнений, а потом меня снова начинают терзать самые разные сомнения. Я не могу что-либо решить». {45} Татьяна, конечно же, слышала о Чайковской. Ее дядя Сергей Боткин занимался сбором доказательств и координацией усилий в организации помощи фрау Чайковской, и ей было известно обо всех спорах и сомнениях. Однако она не относилась к этому делу серьезно, будучи убеждена, что Анастасия погибла вместе со своей семьей и отцом Татьяны в Екатеринбурге. Однако Толстую действительно мучили сомнения, и Татьяна Боткина из чувства долга сочла, что ради памяти семьи Романовых она должна встретиться и создать собственное мнение.

Татьяна навестила фрау Чайковскую в Оберсдорфе в августе 1926 года. Однако перед этим барону Василию Остен-Сакену пришлось убеждать Чайковскую принять эту визитершу. При этом, несмотря на многократные просьбы, он отказался сообщить претендентке имя визитерши, но сказал, если она только попробует угадать, он тогда назовет ей имя последней. Фрау Чайковская отказалась от этих условий, и в конце концов Остен-Сакену пришлось доверительно сообщить ей, что отец этой молодой женщины был особо доверенным слугой Николая II. {46} Увидев первый раз претендентку с большого расстояния, Татьяна Боткина отметила «сходство в манерах и жестах со старшими великими княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной», но не нашла в чертах претендентки ничего такого, что сильно напоминало бы Анастасию. {47}

Согласно тому, что утверждал Остен-Сакен, фрау Чайковская выглядела оживленной и говорила, что она узнала лицо своей гостьи, но не может вспомнить, как ее зовут. Ее послал Сергей Боткин? По всем признакам это был вполне невинный вопрос, даже Татьяна сочла его не стоящим внимания, раз она написала: «Поскольку барон выступал в ипостаси заместителя моего дяди, и поскольку я приехала в его обществе, было естественно предположить, что она усмотрит в этом определенную связь». {48} Однако Остен-Сакен был уверен, что фрау Чайковская делала весьма прозрачный намек: «Вы обещали мне назвать ее имя, если я угадаю, и я не зря упомянула фамилию «Боткин», – сказала она ему. – Итак, кто она такая?». Такому напору барон противостоять не смог, он дрогнул и признался, что навестить ее приехала Татьяна, дочь доктора Боткина. {49}