В один из дней осени 1918 года, рассказывала фрейлейн Анни, их группа пересекла какую-то безымянную реку, возможно, это был Днестр, и направилась в Бухарест, чтобы найти приют у родственника Чайковского, который работал в этом городе садовником и жил в небольшом домике {22}. «Все это время я сильно болела, – утверждала фрейлейн Анни, – и помню очень немногое из того, что было тогда» {23}. По ее мнению дом, в который они приехали, стоял поблизости от узловой железнодорожной станции. Кажется, Зинаида Толстая, которая, услышав рассказанное, первая высказала предположение, что улица, на которой стоял этот дом, называлась Свенты Воевода {24}. Очевидно, сама претендентка на великокняжеский титул так и не рискнула назвать какую-либо улицу, сказав несколько раз, что она не может вспомнить такие мелкие детали {25}.
Нестыковка по срокам и времени, присутствующая в этом рассказе о спасении, стала особенно заметной, после того как претендентка рассказала барону фон Клейсту что, находясь в Бухаресте, она 5 декабря 1918 года родила сына {26}. Эта дата стала предметом особой озабоченности, поскольку она ставила дату зачатия, даже с поправкой на преждевременные роды, на время до массовой казни в Екатеринбурге. Вскоре претендентка стала настаивать на том, что эта дата была названа самим фон Клейстом, а лично у нее нет никакого представления о предполагаемой дате рождения сына {27}. Если учесть, что связность ее повествования обеспечивалась путем стыковки одного обрывочного воспоминания с не менее обрывочным другим, могло быть и так, что барон просто ошибся. Однако претендентка так часто вносила изменения в детали своего повествования, что равным образом возможно, что сообщение, сделанное ею, было правильно записано фон Клейстом. Барону фон Клейсту, Пойтерт и инспектору полиции она заявила, что ребенок был назван Алексеем {28}. Позднее в силу каких-то неизвестных причин она опровергла это не имеющее особой важности сообщение, объявив, что все трое сами придумали все это и что «ребенок получил то же имя, что и отец, то есть Александр» {29}.
Именно беременность и рождение ребенка, как объясняла фрейлейн Анни, не позволили ей по прибытии их группы в Бухарест известить о своем прибытии румынскую королеву Марию, двоюродную сестру Николая и Александры. «Как я могла бы? – спрашивала она. – В первые дни я была очень больна, а потом, когда я стала чувствовать себя лучше, я ужаснулась, узнав, что мне предстоит рожать. Как я могла предстать перед королевой в таком постыдном для меня состоянии?» {30}. Фрейлейн Анни без обиняков заявила, что она «никогда не хотела» этого ребенка и не «интересовалась им», сказав, что оставила младенца на попечение семьи Чайковских и что ей «все равно, что стало с ним» {31}.
Даже если оставить те проблемы, которые ставило это повествование, оно само по себе вызвало такое потрясение, которое волной прокатилось по русской эмигрантской общине. Сама мысль о том, что женщина, заявляющая, что она является великой княжной, была изнасилована каким-то солдатом, и к тому же явным большевиком, а потом она произвела на свет незаконнорожденного ребенка и бросила его – это было уже чересчур. С этим не могли мириться многие из сторонников претендентки. Такую позицию многих наиболее полно выразила Зинаида Толстая, она холодно провозгласила: «Великая княжна не может зачать ребенка от нижнего чина рядового состава» {32}.
В одной дате, по словам фрейлейн Анни, она была достаточно твердо уверена: в соответствии с тем, что ею было сказано барону фон Клейсту, она вышла замуж за Александра Чайковского 18 января 1919 года. Первоначально она сказала, что сочеталась браком под именем Анна Романская, хотя позднее настаивала на том, что назвалась Анастасией Романовой {33}.Венчание состоялось по католическому обряду, оно прошло в одном из соборов Бухареста, название которого она не помнит, и проводил его священник, имя которого она тоже не может вспомнить. Она призналась, что в то время она обратилась в католическую веру и сына своего, перед тем как отдать его, она тоже окрестила по католическому обряду {34}.
Если верить претендентке, Чайковскому как-то удалось отыскать некий аппарат, название которого ей было неизвестно, но который она успешно использовала, чтобы изменить форму носа и очертание рта; позднее это воспоминание было опущено ею {35}. Хотя претендентка и путалась, называя большинство дат, она сообщила Пойтерт, что ей думается, что, до того как о ее присутствии в городе стало известно, она прожила в Бухаресте около двух лет {36}. Однажды, сказала она, было совершено нападение на Александра Чайковского; в какой-то перебранке на одной из улиц Бухареста в него стрелял, как подозревают, большевистский агент, посланный, чтобы найти ее. Через три дня Александр умер, и его похоронили на одном из католических кладбищ города.
Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов , Абдусалам Гусейнов , Бенедикт Барух Спиноза , Бенедикт Спиноза , Константин Станиславский , Рубен Грантович Апресян
Философия / Прочее / Учебники и пособия / Учебники / Прочая документальная литература / Зарубежная классика / Образование и наука / Словари и Энциклопедии