Анастасия, или Кому выгоден миф о гибели Романовых

В храме Архангела Михаила, тоже небольшом, была Иверская, Донская и Смоленская иконы, последняя – чудотворная. У Смоленской я просила о маме однажды, когда она заболела, у нее страшно опухли ноги. Я ходила молиться, и постепенно мама поправилась. Священник отец Михаил, лет тридцати, лицом немножко похожий на Архангела Михаила, как последнего изображают на иконах, относился ко всем приветливо, и мне это нравилось. Иногда я встречалась с ним в Царском Селе, и он приглашал зайти в церковь, усаживал на хорошенькое кресло, спрашивал, что меня заботит, и после этого говорил: – Я слушаю вас, дорогая.

Девушка Дуняша, с которой я ходила – она года на два старше меня, – как и я, любила молиться, исповедовалась батюшке. Вообще в нашей семье было заведено исповедоваться каждый пост, и если был какой-то грех – особо, – мы не очень часто исповедовались.

В Ливадии посещали храм Архистратига Михаила, Гавриила, Рафаила. На иконе в этом храме Архистратиг Михаил ликом потемнее, другие архангелы – светлее, золотоволосые. Храм находился неподалеку от дворца в стороне гор, там жили три священника: отцы Никон, Никита и Власий, все молодые, службу вели очень красиво, поэтому все любили ходить на службу в Ливадии. Священники были одинаково хорошие, трудно выделить кого-либо. Они жили во флигеле при церкви, и я заходила к ним.

На праздники иногда ездили в Петербург в соборы, но ни одному из них не отдавали предпочтение. Из икон в столичных храмах очень почитали Владимирскую, Казанскую, Донскую. Приносили иконам дары: кружева, салфеточки и редкие цветы, подношения клались сверху икон, сбоку и внизу. Такие подношения делались на праздники, и если своих изделий не было, то покупали кружева из валянсьена – нежные, как паутиночка, но очень прочные.

Перед причастием говели, не ели скоромное. Пример в том, как следует говеть, подавала горничная Аграфена Васильева, эта пожилая женщина, очень верующая, увлекла однажды мою сестру Марию. Случилось так, что Мария побаливала, а она была немножко болезненной, покашливала, и ей захотелось поговеть вместе с Аграфенушкой на Великий пост. Первую неделю поста они вставали в три часа утра и шли на службу в церковь, усердно молились и клали поклоны. Через неделю Мария поправилась, и больше уже не болела. Это случилось с ней лет в шестнадцать. Врачи говорили, что помогло лекарство, но мы-то догадывались о настоящей причине.

В храм приезжали всей семьей. Исповедовались у разных батюшек, никому предпочтение не отдавали, государь на этом настаивал. Подходя к церкви, снимали шляпы и повязывали платочки. Маме нравилось, чтобы мы ходили в шляпках, государь настаивал, чтобы в храмах были в платочках. Во время службы родители стояли впереди, отец – справа, мама – слева, Алексей – возле отца. Когда брат был маленький, он приходил в церковь с игрушками, спрячет их в карманах и потом потихоньку играет. Младшие девочки стояли перед старшими, чтобы мы не шалили. Ольга плакала в храме, о своих несбывшихся мечтах уехать в Сибирь и стать учительницей. Случалось и так, что в храме женщины стояли по одну сторону, мужчины – по другую.

Государь любил подпевать хору, мы, девочки, стеснялись это делать. Не было случая, чтобы всю или хотя бы половину службы мы стояли на коленях, самое большое – десять минут. К кресту подходили по старшинству, но среди народа. Сначала государь, потом остальные. В церковь нас сопровождали служащие и военные, но не более семи человек: государь не любил, когда много. Чаще других знакомых с нами ходила подруга мамы Гендрикова, на праздники обязательно были граф Капнист, племянник генерала Путятина. Вырубова – не любительница ходить в церковь, и потому находила причину: говорила, что больная, или что приехали родственники издалека. Возвращались во дворец в час дня, завтракали и пили чай.

По святым местам ездили в Саровскую обитель, к оптинским старцам, к преподобному Сергию. Чаще это случалось на Троицу или Вознесение, последний праздник государь любил особенно.

В Троице-Сергиевой лавре было красиво, множество цветов: роз, азалий, лилий, камелий – последние цветы без запаха. Еще имелись замечательные фонтанчики.

В Москве государю нравилось бывать в соборе Василия Блаженного и в Успенском в Кремле. Нищим подавали обязательно. Алешенька дарил мальчикам свои игрушки, мы – деньги, по двадцать пять копеек, по пятьдесят копеек или по рублю…

Александровский дворец в Царском Селе – старый. Четырехэтажный, с двориком, садом и большим парком, примыкавшим к нему. Мы жили на втором этаже, на первом – прислуга, на третьем находилась канцелярия, на четвертом – музей. На втором этаже расположены были еще комнаты для гостей и домовая церковь.