Анастасия, или Кому выгоден миф о гибели Романовых

На экскурсии ездили в фаэтончиках или верхом, бывали в Никитском саду, мне запомнились там три бассейна с рыбками и дельфинами, еще – особый сорт каштанов и белый инжир, замечательные цветы и птицы в клетках, которых можно было выпустить, если заплатить. В Ялте ходили в домик Чехова, писателю было сорок четыре года, когда он скончался. Поднимались на Ай-Петри, Ай-Василь, Ай-Даниль, Аю-Даг, откуда открывается замечательный вид. Алексей любил лазать по горам, отчаянный мальчишка, поднимался на самую вершину и становилось страшно: свалится, а ему хоть бы что. Еще одно место в Крыму, любимое нами, – водопад Учансу, перед глазами там всегда море. Забирались в грот, особое место неподалеку от Ливадии, там на стенах всегда висели букетики сухих цветов, наверное, это святое место, ездили туда молиться.

Мы, девочки, мечтали подняться на воздушном шаре, но боялись, Алешенька не боялся, но ему не позволяла мама. Он сердился и ворчал: «Что такое: это не позволено, то – неприлично, другое – нельзя, для здоровья вредно», – обижался. Он мечтал подняться на воздушном шаре. Недалеко от Ливадии – Ласточкино гнездо, маленький дворец высоко над морем, посмотришь вниз – страшно становится и вспоминалась песенка о суровом капитане, полюбившем девушку, который потом изменил, и она бросилась с маяка. Еще ездили в Массандру, подвалы Массандры огромны, там в больших бочках, бочонках и бутылках хранилось вино. Какие замечательные виноградники в Массандре. Оттуда привозили в Ливадию чудное белое вино. Все же больше бывали в Ялте. Ходили в театр, варьете, кинематограф, в магазины. В Крыму устраивались балы, но приглашались только старшие девочки.

На большой моторной лодке отправлялись в Севастополь, или ездили в Молдавию, останавливались в специально отведенном для нас доме. В Молдавии особенные сады, еще там – гадалки, которые говорили по руке, просили: «позолоти ручку» – надо было заплатить пятьдесят или двадцать копеек, и скажут. Ездили и в Румынию на «Штандарте».

В нашей семье все любили музыку и играли на фортепиано, государь и Алешенька кроме того – на гитаре, балалайке и мандолине. Нашему отцу очень нравилась скрипка, но он не научился играть на этом инструменте. Иногда мы, девочки, собирались и пели русские народные песни. У Татьяны любимая «Шла девица за водой, за холодной, ключевой», она аккомпанировала себе на гитаре и хорошо получалось. Мне нравились романсы Чайковского и народные песни, любимая «Мы встречались с тобой на мосту». Ольга редко пела. У всех девочек был хороший голос, много-много песен мы знали, ведь мы были русские, ни одна из нас не похожа на маму. Отец не участвовал в наших певческих вечерах. Любимые наши исполнители Собинов и Шаляпин, но последний меньше мне нравился, я не люблю бас. Из певиц отдавали предпочтение Вяльцевой и Варе Паниной. В семье любили играть в четыре руки на фортепиано. Мама играла с кем-нибудь из девочек, отец – с Ольгой. Исполняли произведения Бетховена, Моцарта, «Руслана и Людмилу» Глинки, Чайковского, Рахманинова. Мне больше нравилась легкая музыка, иногда бывает момент, когда всем хочется пустяковое, легонькое.

В Ливадии, как и в Царском, держали небольшую голубятню, за ней смотрел один парень. В Крыму любили игры на воздухе, особенно прятки, спрячешься в гротиках среди скал – никто не найдет. Кроме Ливадии, был еще дом в Симеизе – небольшая двухэтажная дача. В Симеизе же находилась дача Юсуповых. Они всегда отдыхали там. Мы приезжали в Симеиз, чтобы повидать Феликса и Ирину. У них так было заведено: утром выкупаешься – подадут квас, после второго купания предложат окрошку. Мама Феликса готовила исключительную окрошку, люди такую не сделают. Дача у Юсуповых деревянная, одноэтажная, большая удобная, со скульптурой, и в саду скульптура. Врачи советовали им особую молочную и рыбную диету, все этим питались: окрошкой, вареничками с творогом и сметаной, кашей саго и всякой рыбой.