Анастасия (СИ)

— Ещё чего! Я убью его! — завизжал преступник и, наверное, напряжённо молился Механическому Богу, чтобы я не заметила, что ребёнок нелегал. Впрочем, он всё равно старательно прятался за его тщедушным тельцем.

— Бросай оружие, иначе я пущу кровь мальчишке! Ты ведь не хочешь проблем, да, детка? Убьёшь гражданина и тебя отправят на переработку!

Вооружённый голотесаком мерзавец приставил оружие к шее заложника и легонько нажал. Лезвие тесака почти незаметно вибрировало в руках контрабандиста, и вскоре на шее мальчика появилась тонкая полоса набухшая кровью.

— Не сработает, — я отключила логи, замаскировав их под временный сбой, и прекратила изображать машину, ответив обычным своим голосом, — уже заметила, — кивнула на маленькую татуировку группировки Вольных, в виде трезубца, на бедре заложника. Трезубец весьма смахивал на след птичьей лапки, но Вольным было виднее.

— Ликвидирую.

Выстрел был почти неслышным. Лёгкий хлопок, и мозги, смешиваясь с обломками кости, ровным слоем кровавой каши осели на ближайших поверхностях. Мальчишку они тоже не миновали, недавно перекошенное от страха лицо исказилось гримасой отвращения. Красные ошмётки, плавно сползая с лица и тела, падали на пол и смешивались с грязью. Крепкий орешек, несмотря на то, что малолетка. Другого бы стошнило. Нормальных людей должно тошнить от подобного.

А по нему и не скажешь, что он пять минут назад вопил как резанный, когда двое громил держали его за руки, а третий пытался стянуть с него штаны, чтобы оценить стоимость тела неоскверненного имплантами. А тело, судя по виду, тянуло, как минимум, на пять моих рабочих циклов. Цена как раз для богатеньких извращенцев.

Ребёнок утёр нос ладошкой, стряхнул остатки своего мучителя с рук и попытался вернуть штаны на место. Разорванная вещь поддавалась слабо, расползаясь то в одном месте, то в другом. Он стыдливо придержал их рукой и отступил, брезгливо оттирая кровь и злобно зыркая в мою сторону.

— Подойди, — приказала я, пряча бластер в набедренную кобуру. Убойная штука. Может вывести из строя даже боевого киборга, а от человека остаётся лишь мокрое место. Мальчик не представляет для меня никакой опасности, а преступники убиты. Наконец, можно расслабиться и перестать изображать консервную банку со стандартным набором фраз.

— Ещё чего, мне мои мозги дороги, — заявил он дрожащим голосом, но с места не сдвинулся.

— Не нужны мне твои мозги. У меня свои есть. Иди сюда, быстро, — я поманила его рукой как зверушку. Говорят, Вольные довольно дикие.

— Так, может, тебя интересует другая часть тела? Я видел, как ты пялилась. Все вы, имперцы, — извращуги, — пытаясь выглядеть уверенно, он высокомерно скривился и брезгливо сплюнул на пол.

Подозрительно бойкий пацан, для едва не погибшего. Мне вдруг стало интересно, а что он будет делать дальше?

— Меня не интересуют сопливые малолетки. Да ещё и такие страшненькие. Повторяю последний раз, иначе применю силу.

Пацан прыснул и хотел кинуться на меня, но запутался в штанах, а напоследок, для завершения крутого образа, поскользнулся и шмякнулся на пятую точку. Видимо, уверенный в своей неотразимости, обиделся на «сопливого малолетку». Клянусь, что-то во мне дрогнуло, и я едва не улыбнулась.

В империи Новва Утопия почти не осталось натуральных людей. Каждое существо, если позволяли деньги, пыталось навешать на себя новых модных фенек и заменить «неидеальные» части тела на более качественные биоимпланты. Кто попроще — ограничивался более дешёвыми пластиковыми заменителями. Не так симпатично, но более надёжно, чем своё родное тело, которое могло заболеть или сломаться. У мальчишки же, как сообщил мой встроенный сканер, тело было полностью натуральным. Даже ни одного чипа в голове. Довольно ценный экземпляр, учитывая, что почти всё население города обвешено современными улучшениями.

Но даже самые новые технологии не смогут заменить настоящее тело. Чувства, ощущения, удовольствие от приёма пищи, купания, секса — всё становится искусственным. Набором нулей и единиц в программе, что стимулирует мозг на определённую реакцию. Когда начинаешь понимать, что натворил, то уже поздно. И я это понимала, как никто другой. Тело я потеряла ещё в прошлом веке, спасая жизнь очень важному политику. Я работала его телохранителем, и тот, в благодарность за спасение, дал мне новую жизнь. Точнее тело. Мой мозг сохранили, а потом поместили в высокотехнологичное тело, внешне ничем не отличающееся от настоящего. Только более сильное, выносливое, с кучей программных ограничений и запретов, блокирующих сознание и волю. Правда, чтобы получить этот «подарок», мне пришлось проваляться в стазисе почти тридцать лет, пока технологии достигли нужного размаха. К сожалению, «благодарный» вскоре обанкротился и, забыв мой поступок, продал дорогую игрушку одной из корпораций, отвечающей за поимку контрабандистов.