Анатолий Александров

«Берия сидел за перпендикулярным столом, а от него вдоль шел стол, за которым сидели все остальные. Слева от него сидел Махнев и представлял все материалы. Махнев докладывает, вот, значит, товарищ Александров представил проект завода для получения тяжелой воды. Берия берет в руки бумагу: «А товарищ Александров знает, что взорвалась опытная установка в Дзержинске?». Махнев говорит: «Знает». А я сижу прямо против Махнева, тоже рядом с Берией, и он не ко мне обращается, а к нему: «Он свою подпись не снимает?». Он говорит: «Нет, не снимает». Потом он посидел, подумал и сказал: «А он знает, что если завод взорвется, то он поедет, где Макар телята гоняет?». Берия ведь немного по-русски не очень говорил».

Резолюцию «строить завод» на бумаге Александрова Берия все же написал. На этом предприятии впервые в мире в промышленном масштабе реализовали «водородный холод». В отличие от американского, способ, придуманный Институтом физпроблем, был более выгодным с экономической точки зрения, но и более сложным в техническом плане. К счастью, завод не подвел – отработал без единой неполадки. Но нервы с его строительством у Александрова попортились изрядно. Какое-то время новый директор института в прямом смысле сидел на пороховой бочке. Взрывоопасная установка по получению дейтерия в то время располагалась прямо под его кабинетом. Как-то раз генерал, который отвечал в институте за безопасность, потребовал, чтобы Александров немедленно съехал в безопасное место. Он принципиально отказался переезжать, ведь тем самым он бы признал, что возможность взрыва существует. В тот момент нельзя было показать, что ты чего-то боишься, ведь малейшее сомнение могло подорвать веру сотрудников в успех дела, и результат был бы соответствующим. Поэтому Анатолий Петрович так и остался сидеть в этом кабинете.

Коллектив института подошел к строительству завода по производству дейтерия со всей серьезностью. Сотрудники снова и снова тестировали безопасность метода – ответственность была колоссальной! Для ученых было огромным счастьем, что производство наладят по их разработке. Через несколько лет после запуска предприятия произошел интересный случай. В 1953 году, после смерти Сталина и ареста Берии, Капица благополучно вернулся в свой институт на пост директора, а Александров перешел на место заместителя Курчатова в ЛИПАН. Вдруг в приемной Анатолия Петровича раздался звонок. Капица позвал к телефону Александрова и сказал ему, что за участие в строительстве завода почему-то собираются наградить и его, и Анатолия Петровича. Александров, недолго думая, отказался, сославшись на то, что идея была не его, а Петра Леонидовича, выполнил ее коллектив института, а он отвечал лишь за организационную часть в отсутствие академика. Капица тоже решил вычеркнуть свою фамилию из списка. Эпизод получился действительно замечательный: советские ученые решили проблему, как настоящие английские джентльмены! Если до этого между ними и было какое-то недопонимание, то с того момента у Капицы и Александрова установились хорошие приятельские отношения.

История их общения после того, как Петр Леонидович впал в немилость, была довольно интересной. Александров неоднократно пытался привлечь Капицу в качестве консультанта для работ по дейтерию. Когда великий ученый решил организовать на своей даче лабораторию, Анатолий Петрович немедленно отправил туда лаборанта-помощника и часть оборудования. Со своей стороны он старался всячески поддерживать прославленного академика. Но отсутствием Капицы то и дело пытались воспользоваться в институте. Один из сотрудников предложил Александрову присвоить разработку Петра Леонидовича. Разъяренный АП, со словами, что он не собирается воровать чужие идеи, выставил юношу из кабинета. Хитрый сотрудник приходил с подобными предложениями еще несколько раз, пока Анатолий Петрович совсем не вышел из себя и не запустил в него чернильницей. В целом с коллективом института проблем не возникало, работа шла хорошо, ладно. Когда Капица вернулся в Институт физпроблем, он увидел, что главные направления его работы сохранились, все сотрудники были на месте и институт жил как прежде.