Анатолий Серов

— Где это видано, Анна Денисовна, чтобы внуки шахтеров ходили в полковниках! — усмехнулся Константин. — Дай бог, будет славный парень. Спасибо и за Любу, что уберегли ее. Подарок вам готов.

— Да я смеюсь, какие подарки. За Любушкой еще надобно приглядеть недельку-две. Сердчишко-то у нее все падает, все падает. Что ее поддерживает, так это любовь. Вас она любит, дочурку да новорожденного. Любовь эта и дает ей силу. Не зря нарекли ее при рождении Любовью.

Любовь Фроловну все знакомые звали Флоровной. Константин как-то услыхал, что Флора была богиней цветов. И хотя он отлично знавал своего тестя, старого горняка Фрола Платонова, под окошками дома его не раз по вечерам певал «Стонет сизый голубочек» или проезжал мимо верхом, переглядываясь с той, что пряталась за кисейной занавеской, — ему нравилось, что она именно Флоровна: имя и отчество ее полны были радости цветения и любви.

Скоро весь Воронцовский рудник узнал о прибавлении семейства у штейгера Серова. Люди при встрече весело поздравляли, а иные сами приходили в дом и приказывали передать поздравление. Константина Терентьевича уважали. Он пользовался прочным авторитетом не только как знающий и опытный горняк. Его знали как близкого каждому рабочему человеку, справедливого и честного сына рудокопа. Константин не раз заодно с шахтерами и горными разведчиками добивался облегчения их адского труда, вместе с ними делил невзгоды, вступался за их права. И хоть на Воронцовском руднике служил недавно (в 1909 году работы по золоту сократились, новые месторождения открывать было невыгодно, и главное внимание было обращено на железное дело — поэтому Серова назначили тогда на железный Северо-Песчанский рудник, входивший в группу Воронцовских рудников Богословского округа), добрая его слава раньше его самого дошла до ушей рабочих. Да и приветливая жена его быстро сошлась с женской частью поселка. Все приняли участие в ней, все тревожились за ее жизнь, так как повитуха Анна Денисовна Нестерова помнила, как в первых родах чуть не умерла Любушка. А от Нестеровой узнали и другие. И, можно сказать, рождение сына Серова встретили почти как своего родного, и не одна стопка и не в одном доме была в тот день выпита в его честь!

Первые детские годы Толи Серова протекли на Воронцовском руднике. Природа здесь изумительная, хотя и суровая, северная. Константин Терентьевич после долгих лет кочевой жизни решился, наконец, обосноваться. Он и раньше настаивал, чтобы были выделены средства на строительство домов для рабочих и технического персонала, следил за стройкой, доставал материалы и сам учился у сибирских плотников, как строить дом, достаточно утепленный для северных условий. Рабочие и ему давали советы, помогли построить небольшой, крепкий, теплый дом. Окна выходили на реку Песчанку, рядом был лес, луга — приволье для детей. После Анатолия родился второй сын — Евгений. Казалось, для семьи наступило счастливое время благополучия.

Но недолго пришлось прожить в этом доме. Началась война. Толе тогда шел пятый год. Он видел, как отец приходил с работы утомленный, с невеселым лицом.

Росла дороговизна. Обращение начальству с рабочими ухудшилось. Серову не раз уже приходилось ссориться с представителями компании из-за рабочих, которым и уйти было невозможно, так как все считались мобилизованными. А владельцы акций клали в свой карман огромные прибыли, наживаясь на поставках.

— Живешь, как в тюрьме, — с горечью говорил Константин. — Никто даже заикнуться не имеет права о том, что делается.

Любовь Фроловна с тревогой смотрела на него. Понимала: как у любого рабочего, у ее мужа не было уверенности в завтрашнем дне. В любую минуту его могли перегнать на другое место или снять с работы. Сколько раз он пытался обжиться, построиться, создать угол, как его бесцеремонно бросали в другой конец округа, гоняя по разведкам. Так и в этот раз. 17 сентября четырнадцатого года собирались праздновать день рождения Любови Фроловны, как пришлось справлять новоселье — Серова срочно перевели в северную тайгу, на Покровский рудник. Оттуда до ближайшего культурного центра, то есть до Турьинских рудников, надо было добираться по плохой узкоколейке 65 километров.

Но ребятам здесь было приволье. Рудник располагался на отрогах Урала, среди лесистых холмов, обегаемых рекой Колонгой. С высоких холмов видны были горные вершины Кумба и Золотой Камень.

— Мы пойдем туда, папа? Оттуда далеко видно, правда? — спрашивал малыш. — Там кто живет?

— На вершинах? Орлы живут. У них знаешь какие крылья? Во!

— Эх, вот бы нам такие крылья! Мы бы еще выше Золотого Камня поднялись.

Забраться на эти вершины стало заветной мечтой маленького Серова.

Рос Толя здоровым, веселым и любознательным мальчуганом. Нередко приходил к отцу на работу, с любопытством рассматривал машины и инструменты.