Читаем Анатолий Тарасов полностью

Тренеров разочаровал вратарь Коноваленко. Причина лежала на поверхности. Горьковское «Торпедо» в чемпионате страны в первую шестерку, составленную после предварительного этапа, не попало, и голкипер, как потом выяснили тренеры сборной, неправильно отнесся как к командным занятиям, так и к личной подготовке. В турне Коноваленко с Зингером играл «в очередь», и спартаковец выглядел намного сильнее. На чемпионат мира Коноваленко не взяли. Основным вратарем в Стокгольме был Зингер.

Все, однако, выдержали испытание необъективным судейством и драками, постоянно затевавшимися канадцами. Когда канадские журналисты, шокированные откровенным подсуживанием в матче в Виннипеге, попросили Тарасова высказаться о работе рефери, он сказал, что знает этих арбитров уже лет пять, считает их судьями мирового класса, и поблагодарил за то, что они помогают росту советского хоккея. «Тем, что дают нашим хоккеистам учиться играть втроем и вчетвером против сильного противника», — пояснил Тарасов изумленным репортерам.

После первых же матчей канадцы поняли, что безнаказанно бить русских не получится. В одном из матчей канадцы попросили судей проверить локти у Александра Рагулина, нет ли под свитером железа. Никакого железа, конечно, не нашли, но жалобщики после этого старались держаться от нашего защитника подальше.

В начале 70-х Тарасова пригласили на две недели в Ванкувер, на тренерский симпозиум. С тематикой, предложенной для обсуждения, его познакомили лишь на месте. Одна из тем Тарасова озадачила: «Как победить русских?» Сначала он хотел даже протестовать, но потом передумал: против чего протестовать-то? «Надо принять вызов, — решил Тарасов. — Активно участвовать в споре, стать адвокатом советского хоккея, попытаться убедительно доказать — хотя бы словесными аргументами, — что не слабей он канадского профессионального».

Уровень симпозиума, которым руководил большой знаток хоккея, заведующий кафедрой Ванкуверского университета Боб Хайдмаршал, Тарасов оценил высоко. Ему импонировали активность участников, откровения тренеров, разумно подобранный круг выступавших. «Хайдмаршал, — вспоминал Тарасов, — сумел, к примеру, пригласить в качестве докладчика по теме совершенствования атлетизма спортсменов одного из крупнейших специалистов, готовивших к полетам американских космонавтов… Особый интерес вызвали тренажеры для космонавтов. Занимаясь на них ежедневно, будущие исследователи космоса пробуждали к активной деятельности так называемые “спящие” мышцы — глубокие мышцы ног и туловища».

По «русской» теме основным докладчиком был патер Бауэр, тренер, руководивший канадской сборной на нескольких чемпионатах мира во второй половине 60-х годов. Бауэр предупредил коллег из профессиональных клубов, что легких побед у них не будет. Его слушали вполуха, скорее из вежливости, снисходительно улыбаясь и даже в мыслях не допуская, что может найтись кто-то сильнее профессионалов. Во время доклада Бауэра участники симпозиума отвлекались на разговоры и, по наблюдению Тарасова, ничего (в отличие от советского тренера) не записывали.

Потом Тарасову разъяснили, что в Канаде не желают прислушиваться к неудачникам (а патера Бауэра, регулярно советским командам проигрывавшего, считали таковым), поскольку видят в них прежде всего позор для канадского хоккея. «Зря, — пожимал плечами Тарасов. — Известно ведь, что за одного битого двух небитых дают».

Свое выступление Тарасов обозначил для себя так: «Как побеждать канадских профессионалов?» Он решил провести его в непринужденной манере, используя заранее приготовленный лист бумаги, разграфленный, по давней тарасовской привычке, пополам, — с выписанными в одной части простейшей таблицы достоинствами канадцев и с перечислением средств, с помощью которых достоинства эти можно локализовать, — в другой. «Постарался, — вспоминал Анатолий Владимирович, — исключить из тембра голоса всякое подобие металла, при всей серьезности содержания использовал шутки, прибаутки, русские присказки». Но не смог удержаться от того, чтобы сказать: как не правы специалисты и журналисты, заведомо пугающие представителей советского хоккея последствиями возможных матчей с профессионалами! Русские, дескать, не выдержат игры в стиле профессионалов, в которой возможно всё, в том числе и жестокость! «Эти оракулы, очевидно, не знакомы с особенностями русского характера, — говорил Тарасов. — Мы за добрые, открытые отношения, за честную игру, но не рекомендовали бы выводить из себя наших игроков — они могут за себя постоять».

Патер Бауэр согласно кивал, остальные вежливо поаплодировали.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее