Анатомия абсурда

– Но у головы нет… жопы, – тихо сказал Крёстный, обиженно посмотрев на правую руку.

– Кончайте, парни, – вмешался Пензель, который всё это время наблюдал за рождением социалистического стриптиза. Стриптиз рождался под попурри из популярных патриотических песен тридцатых годов: при этом танцовщицы выкидывали такие коленца, что зал поминутно содрогался от хохота. Нашим гангстерам было, однако, не до смеха. – А что, Урман? Быть может, Крёстный дело говорит? Быть может, это уже началось по всему миру?

– Что началось, Пензель, что началось?! – возмущённо протянул Урман. – Пацанва, сопляки, насмотрелись видиков с ужасами. Спёрли голову и подбрасывают её то одному, то другому.

– Кстати, о видиках, – поднял голову четвёртый из сидевших за столом, патриарх киряйгородских воров Клёст. – Я видел в кино. Отрезанная голова, которая могла базарить. Голова академика Доуэля.

– Вот-вот, – мрачно кивнул Урман. – Именно это меня и беспокоит.

– Ты что, Урман, – усмехнулся Пензель. – Ведь это – фантастика!

– Это было фантастикой пятьдесят лет назад. Тогда из всех нас один Клёст не был фантастикой.

– Вздор, – резко не согласился Крёстный. – Никогда не поверю, чтобы мёртвая голова распускала язык.

– Не знаешь ты наших ментов, Крёстный. У них не то голова – жопа заговорит. Даже мёртвая.

Крёстный прислушался: начинали кричать петухи. Ещё далеко и недружно, но крик становился громче и шире с каждым мигом.

Невообразимая звуковая волна, девятый вал безумия, сравнимый только с трубами Страшного Суда, приближался. Крёстный досадливо выругался по-сардински и начал затыкать уши гигиеническими тампонами.

– Брось, – махал рукой Пензель. – Здесь безопасно, полная звукоизоляция, – он прислушался: – Но ведь и орут же, сволочи!

– Это ещё что, – похвастал Крестный. – Вот у моей третьей жены был голос! Она своим криком – не поверите! – яйца раскалывала.

– То-то, как погляжу, ты у нас вроде без них, – беззлобно пошутил Урман.

В это мгновенье внезапно погас свет. Резанул по ушам женский визг.

– Достаньте пушки, – послышался тревожный голос Урмана.

– Чепуха, – возразил Крёстный. – У нас на Сардинии тоже так бывает. Когда раздеваются – гасят свет.

– Ты думаешь? – оживился Пензель. – Тогда я покину вас на минутку, – он встал и наощупь пошёл к эстраде. Под ноги то и дело попадались столы, стулья, какие-то люди. Свет вспыхнул, когда Пензель был у цели: однако эстрада была пустой, если не считать трусов, потерянных какой-то из танцовщиц. Посетители ресторана мирно сидели за своими столиками, никто и не помышлял о вакханалии. Пристыженный Пензель вынужден был вернуться на место. В пути он едва не столкнулся со странным незнакомцем, с головы до ног закутанным в красный плащ-домино. Капюшон да самого подбородка скрывал лицо неизвестного. Сделав еще два шага, Пензель взглянул на свой столик – и крик ужаса застрял в его горле.

Везде была кровь. Крёстный, Урман и Клёст сидели, развалившись на стульях. Головы всех троих были отрезаны и свисали на грудь, покачиваясь на тонких лоскутках кожи.

31

Утром, пришед в Учреждение, товарищ Ухов сразу же взялся за трубку телефона правительственной связи. Ответили с первой попытки. Товарищ Ухов сказал, что вчера не смог дозвониться, и спросил, ничего ли не случилось. Заспанный растрескавшийся голос ответил, что ничего, просто вчера они все там перепились и перее…лись до такой степени, что никто не смог подойти к телефону. Тогда товарищ Ухов рассказал о пришельцах и спросил, что делать. Голос в трубке долго хранил молчание, затем всхрапнул, затем пообещал:

– Да, да, мы непременно рассмотрим ваш вопрос на одной из ближайших сессий.

32

Ближе к обеду силы быстрого реагирования были отведены: остались только оцепление и наблюдательные пункты. НП из бывших раздевалок КМК докладывал, что ночью снова прилетал диск и высадил новую партию курортников. Теперь их так писали без кавычек: для пришельцев Долина Смерти действительно была чем-то вроде курорта.

Попыток установить контакт пока не предпринималось. Тем не менее, к вечеру на городских базарчиках появились первые безделушки внеземного происхождения. Цены на них были действительно космическими: коммерсанты объясняли это расходами на солдат оцепления и компенсацией за здоровье, подорванное пребыванием в Долине Смерти. Инопланетных штучек всё же никто не покупал: дорого, да и не знали, что с ними делать. Кстати, коммерсанты явно преувеличивали средства, потраченные на добывание сувениров: никому они за них не платили, никакой опасности не подвергались, а просто вылавливали в нижнем течении из ручейков, протекающих через зону. И были это в переводе на наши функциональные эквиваленты пустые пачки из-под сигарет, пустые же консервные банки, использованные презервативы и тому подобное.