Читаем Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле полностью

А знаменитый купол Пантеона вообще устроен иначе, чем обычные арочные конструкции. В нем нет клиновидных камней, да и вообще никаких камней или кирпичей, из которых обычно выкладывают арку или свод, в венчающей части нет. Древняя конструкция целиком отлита из бетона, подобно современным зданиям. Не хватает только металлической арматуры, поскольку римляне предпочитали использовать железо и бронзу в производстве мечей и копий, а устойчивость строительных конструкций им обеспечивали… вулканы. Везувий и его собратья не только погребали города, но и в изобилии снабжали строителей пуццоланом – вулканическим туфом, добавляемым в известковые растворы для придания бетонным смесям поразительной прочности и стойкости к воде. Именно из такого раствора по деревянным опалубкам был отлит купол Пантеона. Впрочем, даже буквальная монолитность не отменяет фактора бокового распора, что прекрасно понимали древние строители. Если посмотреть на это здание сверху, можно легко заметить стягивающие кольца, не позволяющие конструкции «расползтись».

Разумеется, гончары, создававшие керамику трипольской культуры, занимались не только тем, что иллюстрировали теорию академика Бориса Александровича Рыбакова. Тематика их росписей была гораздо разнообразней. Вообще, наследие этого историка в последнее время подвергается серьезной критике. Тем не менее у нас нет причин сомневаться в правоте его утверждений о том, что и в древней керамике, и на фасадах русских крестьянских жилищ отражено то представление о картине мира, в котором существует «небесная твердь» и разверзаются «небесные хляби».

Многое из того, что рассказано в книге о Храме, истинно только в пространстве Священной истории. Никому не известно, действительно ли земля Мориа, куда повел сына покорный Божьей воле Авраам, и скала Мориа, часть горы Сион, – одна и та же точка на планете. С Иерусалимом вообще много сложностей. Например, даже если толерантные мусульмане из далекого будущего согласятся разделить Святую гору с иудеям и, эти последние вряд ли смогут вернуться туда без проблем. Дело в том, что никто точно не знает, где находилась Святая святых Храма Соломона. Взойдя на Святую гору, благочестивый иудей рискует нечаянно ступить в незримый давир, куда, как мы помним, вход был разрешен лишь первосвященнику и только в Йом-Киппур.

Возможно, Юстиниан не произносил знаменитую фразу: «Соломон, я превзошел тебя!» Так думают историки Джон У. Бейкер (см.: Baker John W. Justinian and the Later Roman Empire. Madison, WI: The University of Wisconsin Press, 1966) и ссылающийся на него Лиланд Рот (см.: Roth Leland M. Understanding Architecture: Its Elements, History, and Meaning. Boulder, CO: Westview Press, 2007). Во всяком случае, письменные рассказы об этом событии известны только с XI века. Но история хороша сама по себе и верна по сути.

Что касается буддизма, то на самом деле употребление термина «Великая пустота» в соответствующем разделе данной книги не вполне корректно. Приверженцы этой религии различают как минимум 32 вида (точнее, стадии) пустотности, а интересующимся европейцам рассказывают об основных четырех: самскрита-шуньята – «пустотность обусловленного»; асамскрита-шуньята – «пустотность необусловленного»; маха-шуньята, что и есть буквально «Великая пустота»; и, наконец, шуньята-шуньята – «пустота пустоты».

Относительно вопроса о том, кто в действительности изобрел железобетон. У этого замечательного материала много «отцов». Попытки использовать в строительстве армированные смеси предпринимались на протяжении всего XIX века. Так, например, настоящее железобетонное здание было построено в Париже архитектором Франсуа Куанье в 1853–1855 гг. (и, между прочим, сохранилось до наших дней). Конечно, Жозеф Монье – лишь один из тех, кто внес вклад во внедрение этой технологии. И все же тот факт, что изобретателем в данном случае стал простой садовник, а не архитектор или инженер, сделал именно историю про кадки наиболее популярной и придал ей привкус красивой легенды.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги