Анатомия детектива

Характеризуя декалогию, Пер Вале писал: «Замысел наш заключался в том, чтобы, используя форму детективного романа, изобразить шведское общество, его теневые стороны, его проблемы, его развитие в течение десяти лет, составляющих время действия серии». В данном случае можно говорить не только о развлекательной функции детектива, но и о познавательной.

Развлекательные жанры и серьезная литература — сообщающиеся сосуды. Поэтому грань, отделяющая один жанр от другого, оказывается зыбкой и спорной. Я, например, не стал бы называть роман У. Годвина «Калеб Вильямс» детективом, а вот «Лунный камень» У. Коллинза считаю одновременно и великолепным нравоописательным романом, и одним из первых замечательно выстроенных детективов; недаром он стал классическим, — на мой взгляд, он в полной мере реализует потенциальные возможности жанра.

Из писателей, более близких нам по времени, талантливый и органичный синтез детективного и социального начал обнаруживается в произведениях основоположников американской школы «жесткого» или «крутого» детектива Дэшила Хэмметта и Реймонда Чандлера. Они писали о насилии и коррупции, правящих в США, о культе доллара и одиночестве — словом, о том, что волновало и продолжает волновать и сегодня серьезных американских писателей. Настоящий писатель, даже если он — автор исключительно детективов, вносит в развитие жанра нечто свое, неповторимое. Он как бы раздвигает рамки существовавшего до него канона. Проторенными и накатанными путями следуют только эпигоны. Этот закон творчества всеобщий и распространяется также на создателей детективов.

Темой отдельного исследования могло бы стать использование приемов детектива такими классиками мировой литературы, как Диккенс. Бальзак или Достоевский, не говоря уже о таких наших знаменитых современниках, как, например, Грэм Грин. Заимствуя определенные характерные жанровые черты, эти писатели решали совершенно иные художественные задачи. В этой связи в ответ на мысль Т. Кестхейи, что «детектив производит не эстетическое, а просто приятное впечатление», я возразил бы: напротив — следует ставить вопрос об особой эстетике детектива и его этической направленности. Ведь герой-сыщик, особенно в каноническом детективе, предстает перед читателем не только как персонаж-функция, но и как определенный эстетический феномен. Разве не справедлива такая оценка образа Шерлока Холмса? «Апломб все еще находящегося на подъеме капитализма отчасти проявляется и в Шерлоке Холмсе», — верно замечает Т. Кестхейи. Не останавливаясь на этой констатации, скажем: Холмс в определенном смысле как раз и есть оппозиция поднимающемуся капитализму. Он до кончиков ногтей британский джентльмен, которому чуждо накопительство и предпринимательство. Более того, он — воплощение любимой английской идеи торжества увлеченного дилетанта над унылым профессионалом. Кроме того, Холмс истинно свободен и независим, ибо занимается расследованиями вовсе не по долгу службы, а по собственному разумению и интересу. Совокупность факторов, вызвавших к жизни именно этот своеобразный, хотя и лишенный динамики образ, до сих пор пользующийся любовью читателей, призывает к диалектически тонкому эстетическому анализу.

В самом общем виде моральный аспект детектива можно определить как восстановление попранной справедливости. Это верно и в том случае, когда сочувствие автора отдано преступнику. Тогда истинным виновником его падения безусловно оказывается общество.

Нельзя не заметить, что герой-сыщик (Холмс, патер Браун, мисс Марпл, комиссар Мегрэ и т. д.) — носитель определенной системы нравственных ценностей.

Тибор Кестхейи прав, полагая, что социалистического детектива «...нет, как нет и капиталистического детектива». Подобные термины сегодня и в самом деле звучат нелепо. Но если мы ставим себе задачу обнаружить принципиальные различия, то уместным будет разговор и о тех ценностях, которые герои тех или иных детективов защищают. Поэтому я бы не поставил в один ряд таких авторов политических детективов, как, с одной стороны, Ян Флеминг, создатель Джеймса Бонда, и Кен Фоллетт, а с другой — Джон Ле Карре и Адам Холл. Дело в том, что хотя Ле Карре и Флеминг оба англичане и оба в прошлом разведчики, они совершенно полярны идейно и эстетически. Своим рефлектирующим и разочарованным героем Ле Карре опроверг мало размышляющего и всегда побеждающего Бонда.

Склонность к выявлению типологической общности самых разных произведений, объединяемых под общим названием «детектив», приводит Т. Кестхейи к бесспорно интересным результатам. Сама структура детектива тяготеет к формализации. Естественным ее завершением становятся предлагаемые исследователем схемы или модели.

Обычно обобщающее, критическое исследование приходит к читателю после того, как он познакомится с самими художественными произведениями.