Анатомия детектива

Коллекционеры охотятся за рукописями и первыми изданиями детективных книг. Самой полной такой коллекцией располагает Э.Т. Гуимон-младший из калифорнийского Сан-Диего. Второй обширнейшей коллекцией владел Эллери Куин. Его собрание хранится в Техасском университете. Библиотека из 17000 томов на швейцарской вилле Жоржа Сименона тоже редкость: она содержит издания его произведений на самых различных языках.

Детективная сказка завоевала права гражданства в домах всех слоев общества. Постоянными читателями детективов были Т.С. Элиот, У.Б. Йитс, Андре Жид, отнюдь не брезговал ими Михай Бабич. Авраам Линкольн в одном из своих выступлений, связанных с президентской предвыборной кампанией, зная, что может этим привлечь избирателей, упомянул, как ценит «исключающую случайность логику новелл По».

Не краснея, признавались в своей страсти к детективам президенты Соединенных Штатов Америки Томас Вудро Вильсон и Франклин Делано Рузвельт[7], считавшийся прирожденным интеллектуалом.

Среди любителей такого рода чтения есть представители «голубой крови», например королева Елизавета II или ее бабушка, покойная королева Мария, которая для рождественского подарка однажды заказала Агате Кристи новую радиопьесу. Поклонниками жанра являются советский чемпион мира по поднятию тяжестей Юрий Власов, известный в пятидесятых годах всему свету индийский дипломат Кришна Менон, который не стыдился во время наиболее скучных политических дискуссий в ООН читать «из-под стола» подобные истории.

Однако у детектива столько же врагов, сколько поклонников. Известное обвинение в его адрес гласит, что он построен на насильственном действии. Венгерский писатель Антал Серб, чье осуждение жанра, конечно, объясняется тем, что сформулировано под нависшей тенью фашистского террора, в своей «Истории всемирной литературы» сурово заклеймил и писателей, и читателей детективов. Он полагал, что именно такие книги воспитывают тип людей, готовых приказать всей цивилизации: «Руки вверх!» Однако было бы опрометчиво считать все детективы разносчиками бацилл лишь потому, что темой их в силу необходимости является насильственное действие. Ведь подобных действий полно, например, в детских сказках. Читать сказки братьев Гримм и Андерсена иногда просто страшно. Правда, в книжонках бульварного уровня излагается немало социально вредных мыслей, что вовсе не обязательно является пороком жанра. Давать оценки авторам и произведениям надо индивидуально.

Впрочем, именно социальная атмосфера деспотизма и тирании не терпит таких сюжетов. При феодализме в работе уголовного преследования мышление заменялось пытками палачей, таким образом, сыщикам не находилось места в обществе, как и детективам в литературе. И для фашизма был неприемлем сей жанр, в котором утверждалась презумпция невиновности: человек не виновен до тех пор, пока осязательно не доказано противоположное. Оттеснение на задний план прав человека часто сочетается с ханжеским пуританизмом. Именно так выступали против детектива в защиту чистоты нравов в гитлеровской Германии. В Италии тоже был введен строгий контроль. Диктаторские режимы дразнило и раздражало то, что в большинстве детективов любители, частные лица одерживали победы, не раз посрамляя бездарную полицейскую бюрократию. Торжество гражданина над аппаратом принуждения — по крайней мере это вычитывали из детективных книг цензоры. Ричард Армор в сатирических стихах «Все под контроль» высмеивал такую диктаторскую чувствительность (стихи даются в подстрочном переводе):

В стране, где командует всеми Бенито,

По воле начальства грохочут трембиты,

На дух молодежи злосчастно влияя

И хором как будто одно повторяя:

Пусть будут мозги их тупые и вялые,

Ленивые мыслить и думать усталые,

Не тронет их пусть детектива влияние,

Ведь главный враг — логика, знаем заранее.

В молоденьких тыквах извилин не сыщешь,

Одной они формы, не нужен им сыщик.

Завеса тумана слегка шевельнется,

Защитная стенка фашизма качнется,

А вдруг проблеск мысли и в тыквы прорвется?

Литературная критика долгое время вообще не обращала внимания на это незаконное дитя литературы. 5 мая 1883 года лондонская «Сатердей Ревю» впервые упомянула о нем в статье безымянного обозревателя. Единственное существенное утверждение, документирующее его интерес к жанру, звучало так: «...Рожденные воображением сыщики и их героические дела уже долгое время вызывают больший или меньший интерес у читателей романов».

Первым значительным критиком жанра был известный английский поэт и писатель, одновременно и автор детективных историй, Гилберт Кит Честертон. Его эссе под названием «В защиту детективных историй» появилось в 1902 году.