Анатомия детектива

Представляется, что многие выдающиеся представители писательской общественности без предубеждения отнеслись к существованию нового жанра. Арнолд Беннетт, Перл С. Бак, Вилла Кадер, Чарлз Диккенс, Фридрих Дюрренматт, Уильям Фолкнер, Теодор Фонтане, Джон Голсуорси, Ромен Гари, Томас Харди, Натаниел Хоторн, Эрнест Хемингуэй, Олдос Леонард Хаксли, Генри Джеймс, Джозеф Редьярд Киплинг, Синклер Льюис, Уильям Сомерсет Моэм, Ги де Мопассан, Джон Эрнст Стейнбек, Марк Твен, Уолт Уитмен и другие приняли таящийся в жанре технический вызов, его условности, касающиеся содержания и формы, и даже испробовали силу своего пера в этой непривычной литературной области.

Не у каждого из них рука оказалась счастливой в этой новой игре. Мало встретишь столь скучных детективных историй, как «Солт исчезает» Дж.Б. Пристли или «Жертва номер один — убийца» Андре Вюрмсера. И, напротив, остроумнейшую историю «Убийца и девушка» сочинил Ян де Хартог, найдя в мире цирка блестящую атмосферу тайны, так называемое невозможное преступление, разгадку которого он предлагает читателю, хотя и с плутовской улыбкой, но весьма корректно. А затем смеется и пишет опровергающий преступление, совершенно чуждый жанру детектива конец, как бы подмигивая читателю и говоря: прошу, мол, выбирайте!

Можно было бы составить длинный список университетских профессоров, которые не только читают, но и сами пишут подобные истории. Первый детективный роман физика Ч.П. Сноу называется «Смерть под парусом» (он хорошо известен и советским читателям). Английский профессор-археолог Глин Данъел поразил своих почитателей двумя книгами - «Кембриджские убийства» и «Охотно увиденная смерть».

Встречаются среди авторов даже служители церкви, например англиканский священник Роналд Э. Нокс или американская монахиня Кэрол Энн О’Мари.

И несмотря на это отнюдь не брезгливое отношение к жанру со стороны писателей, Г.К. Честертон имел основание жаловаться: «Многие не признают того, что существуют хорошие детективные истории, они считают их злом, думают, будто им рассказывают о добром зле».

Я верю в «доброе зло», ибо не отождествляю остроумные детективы с невзыскательной халтурой, умственный спорт расследования, волнение мысли при разгадке тайны с самодельным описанием преступления, садистским изображением кулачного боя или вооруженной рукопашной схватки. Детектив совсем не обязательно низкопробная литература, хотя несомненно, что раскупающиеся на рынке произведения подобного рода большей частью халтура.

Социолог дает оценки на основе закона больших чисел, но эстет при исследовании художественной формы должен принимать во внимание не «производственный» брак, а произведения мастеров. Нет такого жанра, в котором не было бы мастеров и халтурщиков. Халтура не может скомпрометировать детектив, так же как, предположим, приторная любовная история — социальный роман.

И я верю в игру. Ибо чем иным, как не игрой может быть это совместно получаемое впечатление, которое одинаково ищут и находят в детективах художник, государственный деятель, инженер, чемпион-тяжелоатлет, учитель, парикмахер, студентка, врач, подсобный рабочий, королева, читатели всех слоев общества?

Нет ничего удивительного, что и Венгрию, где каждый третий из двух миллионов читателей разгадывает кроссворды и где в 1971 году был проведен всевенгерский чемпионат по разгадыванию этих головоломок, детектив покорил именно своей игрой. Ведь человек по натуре своей любит игру, она для него — вечная потребность. Быть может, этот инстинкт был статистом уже в процессе превращения нашего предка в человека. Переимчивость нашего пращура, склонность его к подражанию, более того, его желание трудиться тоже можно, по крайней мере отчасти, объяснить любовью к игре. Наряду с этим игра является и элементом искусства, создающим формы, образцы. Она присутствует и в самых возвышенных стихах, в трагедии самой благородной чеканки. Детектив абсолютизирует эту сторону художественного произведения.

Он строится и на другом первородном инстинкте: на любопытстве. Даже самый равнодушный, самый закоснелый ум стимулирует разгадка тайны, возможность поделиться обладаемым знанием, скрытым от других.

Под знаком этой серьезной игры и аргументированного любопытства я взялся за розыск, расследование загадки детектива. Литературоведу, берущему на себя роль искусного сыщика, так же приходится бороться с ложными следами, как воображаемому детективу. Самое обманчивое в детективе то, что его считают романом, новеллой, которые полно и объемно обрисовывают человека, хотя он — всего лишь сказка, показывающая человека в одном аспекте - в действии, всего пить частичное изображение в новой форме, характерной для промышленного общества, городского образа жизни. Детектив производит не эстетическое, а просто приятное впечатление.