Анатомия детектива

К осознанию этого вели многие нити расследования. Я рассматривал детектив как общественное явление. Затем старался выяснить, каковы литературные и социальные истоки его зарождения. Изучая историю жанра, который является просто сказкой, помешенной в новую сетку кристалла. И наконец, я попытался исследовать те своеобразные — указывающие скорее на волшебную сказку, чем на роман или новеллу, — эстетические законы, которым подчиняется детектив.

Есть у вас желание присоединиться к моему расследованию? Работа эта таит в себе волнующие открытия. Шерлок Холмс сказал бы, что решения ожидает «проблема, рассчитанная на три трубки».

Т.К.

ГЕНЕАЛОГИЯ

«И сказал По: да будет детектив. И возник детектив. И когда По сотворил детектив по своему образу и подобию и увидел, что создал, он сказал: и вот хорошо весьма. Ибо создал он сразу классическую форму детектива. И форма эта была и останется во ваш веков истинной в этом бесконечном мире. Аминь».

(Эллери Куин)

«Мне кажется, когда литературоведы англоязычных народов примутся изучать в будущем литературу первой половины нашего века, они с некоторой легкостью будут проскальзывать по произведениям серьезных романистов и внимание свое обратят на безгранично многообразные достижения авторов детективов».

(Сомерсет Моэм)

«В литературе другим жанрам место отводят на основании их шедевров, в то время как детективы оценивают по их отбросам».

(Р. Остин Фримен)

Художественная литература

Загадка, вероятно, самый наидревнейший предок детектива, литературное одноклеточное, несущее в себе ядро жанра — тайну. Ответ на хитроумную загадку, как и в детективе, всегда прост. Быть может, самым удачливым разгадчиком тайн был Эдип: решив классическую загадку Сфинкса, он приобрел царство. И напротив, именно ошибочное толкование загадки побуждает Макбета предаваться ложным иллюзиям безопасности, и он теряет королевство, больше того, жизнь. Загадка во все времена была излюбленным средством писателей, употребляемым от случая к случаю.

Но детектив издавна обладал и другими элементами. Библейские мифы содержат бесчисленные короткие истории, в которых источником мудрости суждений является логика, характерная и для детектива. Царь Соломон подстраивает психологическую ловушку лжематери, требующей отдать ей младенца, — Агата Кристи использует эту мысль в романе «Н или М?». В Ветхом завете есть элементы, допускающие многочисленные толкования изобличительных признаков. Порванная одежда Иосифа служит ложным доказательством его виновности. В истории Каина и Авеля имеются преступление, убийца, жертва, побудительная причина, улики, попытка скрыть преступление, даже предполагаемое орудие убийства: это может быть мотыга или рукоятка сохи, ведь Каин был землепашцем. Но там отсутствует сыщик; всеведущий господь Бог, разумеется, не нуждается в искусном детективе.

Заметки об интуитивном открытии Архимеда (всякое тело, погруженное в жидкость, теряет в весе столько, сколько весят вытесненная им жидкость) также раскрывают хорошо известное основное положение современной детективной истории. Повелитель Сиракуз пожелал выяснить, не крадут ли золотых дел мастера во время изготовления короны благородный металл. Нам предоставляются следующие данные: знатный клиент (царь Хирон), подозреваемое преступление (кража золота), высокоавторитетное лицо, ведущее расследование (Архимед), и дедуктивное объяснение, которое дает это лицо. Личность героя не лишена даже элементов чудачества.

В санскритских, персидских и турецких литературных источниках тоже присутствуют семена детективных историй. В арабских сказках «Тысяча и одна ночь» есть многочисленные признаки литературной обработки преступлений. Например, в «Убитой девушке, или Истории о трех яблоках» мы находим различные комбинации толкования улики — отсутствия третьего яблока. Больше того, здесь впервые встречается используемая некоторыми современными авторами мысль: в совершении преступления одновременно признаются многие подозреваемые.