Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

И только подавление бунта могло остановить развал, который тщательно подготовлялся всеми "прогрессивными’' и "лучезарными" силами. Были ли верные войска, которые могли это сделать? Несомненно. И 3-й конный корпус графа Келлера, и Гвардейская кавалерия, и Лейб-гвардии Преображенский полк (настоящий, а не запасной батальон) под командой полковника Ознобишина, и 1-ая гвардейская дивизия, которой было вначале приказано идти на усмирение в Петроград — все они исполнили бы свой долг. Но победить анархию мог только Государь во главе верных Ему войск, а не "ответственный кабинет" из думских деятелей, находившихся во власти Совета Рабочих и Солдатских Депутатов".^{347}

Почему же армия не подавила бунта? Почему приказ Государя подавить безпорядки не был исполнен? Кто мог это сделать, кто должен был это сделать? Руководство Армией и, в первую очередь, Алексеев как фактический руководитель Армии, как с гордостью об этом пишут все эти генералы, протопресвитеры, адмиралы, полковники, подполковники. Все эти господа выставляют какие-то чисто формальные стороны "невозможности" для Алексеева это сделать, приводят подробнейшие часы и минуты "циркулярных", "нециркулярных" и просто телеграмм и упускают из виду одну кардинальную сторону всего этого гнусного времени. Нравственную.

Я хочу сейчас коротко остановиться на Алексееве. В моем труде (Сергеевский и другие поставят его в кавычки. Пусть; Якобий, Позднышев реагировали на все статьи неизменных оппонентов, включая и почтенных, но совсем некомпетентных дам. Мне это все равно.) я уже приводил и биографию Алексеева и его деятельность, но сейчас, перед описанием самого трагического события последних пятидесяти лет, т.е. отречения Государя Императора (его смерть, как и всей Царской Семьи была неизбежным последствием этого акта), я хочу дать духовный облик генерал-адъютанта Михаила Васильевича Алексеева.

Происходя из скромной семьи, живя в провинции, Алексеев не воспитывался в тех консервативных традициях старых военных семей, где имя и правящего Императора, и всех, бывших до Него, считалось священным. Необыкновенно трудолюбивый и усидчивый, он добросовестно учил все, что ему полагалось. В академии прилежно зубрил тактику, стратегию, знал назубок Клаузевица, все походы Наполеона и все, что полагалось прилежному и добросовестному курсанту. Прекрасно знал все уставы с их многочисленными параграфами. Всегда старался делать все сам, вплоть до мелочей. Был аккуратен до педантизма. Человеком был религиозным — часто ходил в церковь. Женился на "левой", как об этом пишут. Когда Алексеев был уже начальником штаба Государя, Анна Николаевна (жена Алексеева) приезжала к мужу только тогда, когда Государь уезжал из Ставки. Государь об этом даже спрашивал самого Алексеева. Скромность? Может быть, а может быть и нет. Дружил с Борисовым, человеком определенно левых убеждений. Борисов не раз говорил о "кухаркиных сынах", имея в виду Алексеева (Кондзеровский), а затем, после отречения Государя, о том, что Государь не сумел привязать к себе Алексеева, его выделить среди других. Сделай Он это, было бы все по-другому (Мордвинов). Алексеев переписывался с заведомым врагом Государя Гучковым, входил в "неофициальные" отношения со Львовым, знал о готовящемся заговоре против Государя, был в секретной переписке с Брусиловым^{348}, неохотно и "вяло" говорил о подавлении бунта в Петрограде (Мордвинов), знал о состоянии Петроградского Гарнизона и не заменил их надежными частями, верил всяким сплетням и клевете о Государыне, говорил об этом с чинами Ставки (Шавельский, Кондзеровский), вместо того, чтобы в корне пресечь все эти преступные разговоры, сам осмелился говорить об этом со своим Державным Вождем; Государя называл ребенком (Шавельский), во время приездов в Ставку Государыни "заболевал" и не являлся к столу, отказывался от генерал-адъютантства (скромность?) и старался не носить аксельбантов, в трагический момент приготовления к отъезду Государя в Царское осмелился задавать вопросы явно оскорбительные для Государя (Воейков).