Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

Воззвание нового министра путей сообщений Бубликова (даже того, что Бубликов не министр, Алексеев не знает — В.К.) к железнодорожникам, мною полученное кружным путем, зовет к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложите Его Величеству все это и убеждение, что дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию. 1833. 28 февраля 1917 г. Алексеев".^{360}

Это, конечно, акт открытой измены. Но проанализируем сперва формальную сторону этой телеграммы. Прежде всего, что значит "частные сведения"? Имеет ли право начальник штаба Верховного Главнокомандующего ссылаться на "частные сведения"? Нет.

Во-вторых, это ложь, самая неприкрытая ложь. "Частные сведения" — это Родзянко.

Дальше. О какой "незыблемости монархического начала в России" говорит Алексеев? Убедился он сам, лично, что такое воззвание выпушено? Нет. Что значит "пожелание народа"? Считал ли Алексеев, что взбунтовавшиеся подонки в запасных батальонах (он-то знал, кто входил в эти части!) — это русский народ? Примкнувшая к ним чернь столицы — тоже народ?

Если Алексеев верил, что это народ, то или это ограниченные умственные способности, или сознательный обман.

Дальше еще лучше: "Если эти сведения верны". Как можно, не будучи вполне уверенным в сообщаемых сведениях, носящих характер первостепенной государственной важности, говорить "если верны". Ведь от подавления этой мерзкой, подлой, отвратительной, враждебной нашей исторической государственности, анархической и социальной революции зависело все! И победа над внешним врагом, и небывалый расцвет и мощь Российской Империи, и гегемония во всем мире!

Это формальная сторона. А сущность заключалась в том, что начальник штаба Верховного Главнокомандующего и Державного Вождя Армии, Государя Императора, генерал-адъютант Алексеев, нарушая присягу и попирая все принципы воинской честности и верности, осмелился вести переговоры с одним из вожаков революции, этим подрывая авторитет Государя, сводя на нет все приказания Государя к подавлению этой самой революции и укрепляя эту революцию, находившуюся в положении, когда войска, посланные с фронта, могли ее уничтожить в самом зародыше, когда полем ее действий был один Петроград.

Это была открытая измена, и все последующие ужасные события были следствием ночного разговора Алексеева, его телеграммы Иванову и копий этой телеграммы, посланных главнокомандующим.

Это он облегчил Рузскому и его разговор по прямому проводу с тем же Родзянко, и изменнические убеждения Государя в необходимости отречения, и открытие тайны беззакония (2Фес. 2, 7). Велик грех Алексеева! Что ответит раб Божий Михаил на последнем, нелицеприятном Суде Господа? И мы все уже тоже приближаемся к порогу Вечности, и как ужасно, что даже на этом пороге мы называем "мучеником" человека, от которого зависело все. Или небывалое еще в истории благоденствие нашей Родины, или отдача ее в руки сатаны. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему, что делаешь, делай скорее (Иоанн, 13, 27). Алексеев не медлил.

Эта телеграмма передавала совершенно ложные сведения, неправильно освещала положение и сыграла роковую роль в остановке войск, посланных на усмирение, и в конце концов заставила вернуться войска обратно на фронт. Вот что пишет об этом чрезвычайно обстоятельно А. Тарсаидзе:

"Генерал Алексеев, получив сведения о направлении Императорского поезда к Пскову, 1 марта утром уже к 4 часам дня решил послать Ему непосредственно телеграмму (копня генералу Рузскому), разъясняя, что ".. .подавление безпощадной силой при нынешних условиях опасно и приведет Россию и Армию к гибели". Тут же генерал Алексеев советовал "поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия..." Эту же точку зрения (то есть остановить войска) доложил и генерал Рузский, который впервые увидел Государя в Пскове 1 марта вечером (7 часов 1 минута). Затем после обеда в 9 часов 40 минут и снова ночью в 12 часов 5 минут. Известно, что генерал Рузский лично и убедил Государя отдать приказ о приостановлении движения войск. Видно это из ночного (3 часа утра) телеграфного переговора генерала с Родзянкой. Вот что говорят ленты переговоров: "Присылка генерала Иванова с Георгиевским батальоном были посланы 3 роты с генералом Пожарским во главе, — говорил Родзянко, — только подлили масло в огонь, и это приведет только к междоусобному сражению... Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут"...

"Этот вопрос ликвидируется, — ответил генерал Рузский. — Иванову несколько часов тому назад Государь Император дал указание не предпринимать ничего до личного свидания... Равным образом Государь Император изволил выразить согласие и уже послана телеграмма два часа тому назад вернуть их на фронт — все то, что было на пути". Интересно отметить, что сведения о посылке отряда генерала Иванова создали настоящую "панику" в Петрограде. Уже после революции генерал Рузский пояснил свое отношение к вопросу.