Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

"Чемодуров говорил, что вместе с Царской Семьей за одним столом обедали и прислуга, и большевицкие комиссары, которые находились в доме. Однажды Авдеев (начальник караула — В.К.), присутствуя за таким обедом, сидел в фуражке, без кителя, куря папиросу. Когда ели битки, он взял свою тарелку и, протянув руку между Их Величествами, стал брать в свою тарелку битки. Положив их на тарелку, он согнул локоть и ударил локтем Государя в лицо".^{476}

А Седнев и Нагорный, которые были расстреляны отдельно, рассказывали князю Львову, который сидел с ними в одной тюрьме:

"Они (охранники) начали воровать первым делом. Сначала воровали золото, серебро. Потом стали таскать белье, обувь. Царь не вытерпел и вспылил: сделал замечание. Ему в грубой форме ответили, что Он арестант и распоряжаться больше не может. Самое обращение с Ними вообще было грубое".^{477}

Это рассказал Львов в своих показаниях Соколову. И становилось в доме Ипатьева все хуже и хуже.

Пьяные, разнузданные эти хамы находили удовольствие мучить несчастных Узников: во все горло пели отвратительные революционные песни, выкрикивали неприличные слова. Дом в самое короткое время стал грязным, заплеванным. Все эти охранники и красноармейцы были пешками в руках трех мерзавцев — Голощекина, Юровского и сперва Заславского, а потом Войкова (Вайнера). Г. Шавельский говорит в своих воспоминаниях, что Государыня на троне была одной, а в заточении другой. Вот показания одного из охранников Якимова:

"Царь был уже не молодой. В бороде у Него пошла седина... Глаза были у Него хорошие, добрые... Вообще, Он на меня производил впечатление как человек добрый, простой... Царица была, как по Ней заметно было, совсем на Него непохожая. Взгляд у Нее был строгий, фигура и манеры Ее были, как у женщины гордой, важной. Мы, бывало, в своей компании разговаривали про Них и все мы думали, что Николай Александрович простой человек, а Она не простая и, как есть, похожа на Царицу".^{478}

Но даже это отребье, эти разнузданные хамы стали с течением времени относиться к Царской Семье лучше, приличнее. Это заметили их начальники-изуверы. Их отстранили, вернее попросту выгнали. Семью же окружили чекистами. Это было приготовлением к убийству.

За три дня до убийства Юровский, который стал комендантом "дома особого назначения", позволил, по просьбе Государя, отслужить в доме обедницу. Пришли служить священник (Сторожев) и диакон (Буймиров). Оба вошли в комендантскую, где был Юровский. Там они облачились, и, когда было принесено кадило, Юровский повел их в зал для служения. Из других дверей в зал вошел Государь и двумя дочерьми. В зале, за аркой стояла уже Государыня и две дочери. Алексей Николаевич сидел в кресле. Дальше передает сам священник:

«Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все его дочери на этот раз были — я не скажу: в угнетении духа, но все же производили впечатление как бы утомленных... По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву "Со святыми упокой". Почему-то на этот раз диакон, вместо прочтения, запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены семьи Романовых опустились на колена...

Когда я выходил и шел очень близко от... Великих Княжен, мне послышалось едва уловимое слово: "Благодарю", — не думаю, чтобы это мне только показалось...

Молча мы дошли с о. дьяконом до здания Художественной Школы и здесь вдруг дьякон сказал мне: "Знаете, о. протоиерей, у Них там что-то случилось..." Я спросил, почему он так думает. — "Да, так, — говорит дьякон, — они все какие-то другие точно, даже и не поет никто''. А надо сказать, что, действительно, за богослужением 1/14 июля впервые никто из семьи Романовых не пел вместе с нами».^{479}

Царская Семья чувствовала, что смерть не за горами. Смерть уже вошла в этот дом страданий последнего Русского Царя и его Святой Семьи. Она ждала еще три неполных дня.

О самом убийстве Царской Семьи пишет в своей книге "Как погибла Царская Семья" И. Мейер, бывший австрийский военнопленный, ставший членом Уральского Областного Исполнительного Комитета. Книга была написана на немецком языке. Переведена графом П.А. Коновницыным.

«Я могу рассказать о расстреле Царской Семьи только по сообщению, сделанному Юровским вечером 19 июля перед Уральским Советом и революционным Комитетом, а также на основании отдельных рассказов, которые мне сообщили Хорват и другие члены экзекуционного (исполнительного — В.К.) комитета.

Юровский разбудил сперва Царя. Он объяснил, что в городе произошли безпорядки и что он ответственен за безопасность семьи...

Когда все собрались, Юровский сам повел ничего не подозревающих людей вниз в сутерен (подвал — В.К.). Медведев, Никулин и Ваганов были при атом, причем Ваганов держал лампу, чтобы освещать узкую и темную лестницу.

Впереди шел Царь. Он держал Наследника на руках. Нога у Наследника была перевязана толстым бинтом и при каждом шаге Он тихо стонал. За Ним шла Царица, сопровождаемая четырьмя дочерьми.