Анатомия любви

Дорогая мисс Синнетт,

Как неожиданно и приятно получить от вас весточку. Я искренне надеюсь, что вы помните о нашем пари и ваша подготовка к врачебному экзамену продвигается вперед. Должен признаться, что я глубоко убежден в вашем успехе.

К сожалению, больше приятных вещей в этом письме нет. Прививки в Эдинбурге пытались делать во время первой волны римской лихорадки, но без малейшего положительного эффекта. Напротив, те немногие пациенты, кому удалось пережить последствия прививки, позже скончались от самой болезни.

Мне незнаком упомянутый вами «корень бородавочника», поэтому, полагаю, это просторечное прозвище для какого-то местного растения с другим, официально утвержденным названием. Тем не менее уверяю вас, что и я, и мой досточтимый дед в свое время экспериментировали с огромным количеством представителей шотландской флоры и не обнаружили ничего, способного смягчить ужасные симптомы смертоносной болезни. Поэтому вынужден посоветовать вам прекратить всякое его использование и не продолжать лечить несчастных больных непроверенными народными средствами. Не продолжайте использовать «корень бородавочника» в какой-либо форме. То, что дает положительный эффект сейчас, может привести к губительным последствиям в будущем. Если вы собираетесь стать врачом, то быстро запомните, что благополучие пациента должно быть для доктора важнее собственных амбициозных планов.

С искренней привязанностью,

доктор Уильям Бичем III

Хейзел прочитала письмо, а затем начала сначала.

Ощущение было такое, словно ей отвесили пощечину. Она выронила листок из рук, а Берджесс поднял его и принялся читать, молча проговаривая слова.

– Что ж, я считаю, это была хорошая идея, – наконец сказал Берджесс. – А этот отвар бородавочника – единственное, с тех самых пор, как я подхватил эту заразу, от чего пропадает ощущение, будто моя голова вот-вот лопнет, что бы там ни говорил доктор Бичем. Не такой уж он и важный! Ты знаешь, что его дед под конец сошел с ума? Ударился в алхимию и тому подобное. Возможно, там многие посходили с ума. Забудь об этом, Хейзел.

Хейзел отсутствующе кивнула. Она была глупа и излишне амбициозна. Она была просто ребенком, в то время как над проблемой лечения римской лихорадки безуспешно бились самые уважаемые врачи в мире. Она ведь еще даже не сдала экзамен на врача, но оказалась достаточно самоуверенной, чтобы считать, будто нашла решение там, где его проглядел доктор Бичем. Ее щеки вспыхнули, и она вырвала письмо из рук Берджесса. Затем порвала его на кусочки и швырнула в огонь, но не со злостью, а с чувством глубочайшего унижения.

– Это не имеет значения, – сказала Хейзел, пытаясь забрать у Берджесса кружку с отваром, который он пил. – Мы прислушаемся к советам экспертов, по крайней мере сейчас.

Берджесс отодвинул кружку и сделал еще один глоток в знак протеста.

– Даже не думай.

– Ладно, – сдалась Хейзел. – Пусть будет по-твоему, но если что-то пойдет не так, все последствия – на твоей совести.

Берджесс сделал еще один большой глоток.

– Это просто отвар, – заявил он. – И мне от него лучше. Я не знаю, что там себе думает доктор Бичем, но лечишь меня ты, а не он, и, как бы то ни было, я верю вам, доктор Синнетт.

Его слова почти заставили ее улыбнуться.

У нее в последние дни было не так уж много поводов для улыбки. Кроме того, что все это время она ждала ответа от доктора Бичема, еще и Джек с тех самых пор, как вернулся Мунро, почти не появлялся в Хоторндене, пытаясь найти новую работу.