Анатомия любви

Инна понимала, что такой тотальный контроль, которому она сейчас подвергала дочь, ни к чему хорошему в конечном итоге не приведет, но остановиться тоже не могла. Алина все больше отдалялась от нее, скрывала что-то, недоговаривала, и это настораживало и очень пугало Инну.

Драгун сегодня попала в самую точку словами о том, что дочь была крайне недовольна внезапным переездом из Москвы в глушь — ну так Алина называла город, где родилась и выросла ее мать. Разумеется, она хотела учиться в столичном институте, иметь возможность вести прежнюю жизнь с подружками, кафешками и ночными клубами. Теперь же приходилось то присматривать за младшим братом, то отчитываться перед матерью за то, где и с кем была, а к подобному Алина не привыкла. Да и жить в панельной стандартной квартире, пусть и с четырьмя, но довольно тесными комнатами, оказалось куда менее комфортно, чем в огромном загородном доме с множеством комнат и даже с приходящей уборщицей. Здесь все приходилось делать самим.

«Ничего, когда-нибудь она повзрослеет и поймет, зачем я сделала это и что меня подтолкнуло к такому шагу, — думала Инна, вцепившись в руль и глядя перед собой на дорогу. — Мне тоже здесь непросто, но другого выхода все равно не было. И еще неизвестно, как все сложится дальше. Осталось пять лет… и что случится потом, никто не знает».

Пять лет… пять лет относительно спокойной жизни — и, возможно, придется снова что-то решать, как-то приспосабливаться, а то и снова бежать куда глаза глядят — и на этот раз вообще в чужое место.

«Не дай бог… я не выдержу больше, с меня хватило переезда сюда…»

Сына Инна увидела на детской площадке во дворе — он висел на турнике вниз головой рядом с парнишкой в светлых шортах и опустившейся ему на лицо широкой футболке. Они о чем-то болтали, словно не обращая внимания на странное положение своих тел. Няня Дани, пожилая женщина, сидела неподалеку на скамье под тентом и читала книгу, время от времени поднимая голову и проверяя, где ее воспитанник.

— Добрый вечер, Тамара Петровна, — поздоровалась Инна, опускаясь на скамью рядом с няней.

— Уже вернулись, Инна Алексеевна?

— Так уже шестой час.

— Ох ты, а мы загулялись после полдника… Даня, мама приехала! — громко сказала няня, так как мальчики висели на турнике лицами в другую сторону и подошедшую Инну, конечно, не заметили.

Сын выгнулся тоненьким тельцем, исполнил какой-то кульбит и оказался на ногах, подбежал к Инне и обнял за шею:

— Мама! Ты сегодня рано вернулась.

— Нет, Данечка, это мы с тобой загулялись, уже, оказывается, дело к ужину, — сказала няня, закрывая книгу. — Сейчас накормлю вас и домой поеду.

— Зови Никиту ужинать к нам, — предложила Инна, и сын радостно подпрыгнул:

— А можно, мы потом еще поиграем?

— Можно. Только я его маме позвоню, скажу, что он у нас.

— Никита, пойдем к нам! — крикнул Даня, подпрыгивая на одной ноге. — Тамара Петровна на ужин голубцы приготовила!

Мальчики взялись за руки и побежали к подъезду, Инна с няней пошли следом.

— Алина во сколько ушла?

— Да в обед почти. Еле добудилась ее — спала как убитая. Сказала, что ей в ночную смену сегодня.

Инна только головой покачала — дочь не придет ночевать, обставив это как дежурство, но где и с кем заночует на самом деле, останется тайной. Как бороться с этим, Инна не понимала, а совета спросить тоже было не у кого — ну не пожилой же матери признаваться в том, что не можешь справиться с собственной дочерью… Да и к чему ей эти лишние волнения, после смерти отца она и так сильно сдала. Придется выкручиваться самой.

Когда Инна в спальне уже переоделась в домашний костюм, вдруг звякнул телефон, сообщив о пришедшем в мессенджере сообщении.

Она открыла его и замерла. Во вложении оказался снимок белого листка, на котором была набрана странным готическим шрифтом одна фраза: «Не думай, что сможешь убегать и прятаться вечно».

Задрожавшей рукой Инна выключила телефон, села на кровать и обхватила голову.

«Как?! Как это могло произойти? Я же сменила номер! И что теперь делать? Теперь — когда мне казалось, что все закончилось, что можно выдохнуть и продолжать жить дальше! Что уж здесь-то меня точно не найдут… Я же все предусмотрела! Или… не все? Прошло почти три года… и все напрасно, все зря. Они найдут меня — уже нашли…»

— Мама, ну ты где? — раздался звонкий голос сына, и Инна встрепенулась — нет, дети не должны ничего понять, не должны узнать. Она обязана их защитить, обязана — иначе зачем вообще это все?

— Уже иду, — отозвалась она, вставая и делая первый шаг на неслушающихся ногах. — Устала я сегодня, Данечка, день-то операционный…

— Тогда ты поужинай и ложись, ладно? — сын обеспокоенно заглянул ей в глаза и взял за руку. — Я сам посуду уберу и Никиту провожу.

Инна улыбнулась вымученной улыбкой, потрепала мальчика по макушке:

— Ну хорошо, если ты такой взрослый. Тогда отпустим Тамару Петровну после ужина?

— Конечно!