Анатомия любви

– Чем извиняться, лучше слушай дальше. И представляй себе, как я ложилась в кровать рядом с Хью после того, как увидела вас. Меня трясло, а в голове бушевал торнадо. Я тесно прижалась к Хью, и, боже, как же я пожалела, что он не разделся, потому что я много бы отдала за то, чтобы почувствовать его наготу. Я не хотела оставаться в одиночестве. Но я, вероятно, ощутимо излучала желание. Потому что Хью неожиданно зашевелился. Его храп оборвался, он развернулся ко мне, и его глаза медленно открылись. Я коснулась его гладкого-гладкого лица, и он поцеловал меня, а когда он поцеловал меня, я задержала дыхание и услышала, как поскрипывает пол внизу. Хью опустил руку мне между ног, и это окончательно его пробудило. Я была готова. Для него. Мы занимались любовью восемнадцать лет и знали условные знаки друг друга, как акробаты, работающие под куполом цирка, – только мы работали совсем невысоко и не были акробатами. В какой-то момент я сказала, что сейчас вернусь, и Хью улыбнулся, потому что это означало, что я отправляюсь за противозачаточным колпачком. Я прошла через спальню, дошла по коридору до ванной, прислушиваясь к вам двоим внизу, и, как ни старалась, ощущала себя слегка чокнутой и на грани истерики. В ванной стоял ледяной холод. Я была голая и дрожала. Стеклянные полки, прилаженные Хью, просто ломились от предметов, составлявших жизнь моей семьи: дезодоранты и присыпка для ног, шампуни, пена для ванны, щетки и расчески, зубная нить, пластмассовая лягушка, кистевые эспандеры, которые любил сжимать Сэмми, отмокая в ванне. Все казалось таким грандиозным и прекрасным. Разинув рот, я смотрела на эти предметы, словно скряга, пускающий слюни над своим золотом. Я никогда не испытывала подобных чувств к своей семье. Я была не в своем уме. Мой колпачок всегда лежал на второй полке, рядом с шампунями, и он был там же, где всегда. В бордовом пластиковом футляре. Я расстегнула молнию, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Колпачка не было. Я не особенно удивилась, по крайней мере, удивлялась не дольше секунды. Я вспомнила, как Джейд некоторое время назад заходила в ванную, и догадалась, что именно она унесла его. До того как ты появился у нас в доме и отношения между мной и Джейд несколько разладились, мы с ней часто беседовали о том, насколько похожи наши тела, и я подозреваю, она рассудила: раз что-то хорошо для меня, то и ей поможет держать оборону. А ты, иудей-радикал, рок-н-ролльщик, у которого косяк вместо башки, тебе не хватило мозгов или хитрости положить в бумажник презерватив. Господи, Дэвид, даже Сэмми таскал с собой резинку, а ему было всего одиннадцать. Знаешь, я гордилась тобой, пусть даже ты был слишком наивен, чтобы строить планы. По крайней мере, вам обоим хватило разума не рисковать и уберечь ее от беременности. «Вот молодцы!» – подумала я, словно какой-то вожатый скаутов. Но тут же скривилась. Как отличается моя закаленная в боях матка от матки Джейд! Должно быть, это чертовски больно и совершенно бесполезно. Да, я размышляла вот так бесстыдно, с юмором, но прежде всего с состраданием. Я закрыла футляр, и меня охватило негодование: как она смела думать, что мне не понадобится контрацептивное средство! Я сунула руки под кран, вытерла, меня трясло от холода, сырости и всего, что я успела почувствовать. Я вернулась в постель, не зная, что сказать Хью. Если бы я сказала ему, что колпачка нет, он захотел бы узнать, куда тот подевался, и вполне вероятно, что он с громами и молниями спустился бы на первый этаж. И может быть, так было бы лучше всего. Не думай, что я не задаюсь этим вопросом. Если бы я сказала Хью о том, что узнала, я имею в виду, сказала бы сразу, то, вероятно, все пошло бы по-другому. Может, он выставил бы тебя из дома. Может быть, не поддался бы, когда ты постепенно начал завоевывать нас. Он не стал бы тянуть до последнего, когда было уже слишком поздно брать что-либо под свой контроль, слишком поздно играть роль отца, прогоняя тебя. Да, потом было уже слишком поздно, но в ту ночь, если бы я сказала ему, кто знает, как бы все изменилось? Однако я думала лишь о том, как драгоценно все, что я увидела: вы двое в объятиях друг друга, залитые светом камина. Я жаждала сохранить это воспоминание. Я хотела, чтобы оно было только моим. Я не хотела, чтобы Хью спускался. Я хотела, чтобы Хью занялся со мной любовью. Что он и сделал. Мы занимались любовью, и я рисковала забеременеть, точно так же, как вы с Джейд занимались любовью без всякой настоящей защиты. Что за ночь, полная риска! Как же, наверное, толпились над нашим старым домом души нерожденных детей, дожидавшиеся момента зачатия.

– Я жалел, что она не забеременела в ту ночь, – сказал я, а затем, пораженный звуком собственного голоса, пораженный смыслом своих слов, зарыдал.

Зал ресторана двигался – не пьяно шатался, а медленно, как будто действительно сам по себе, проплывал сквозь время и пространство, как плывут, конечно же, все вещи на свете, но только безумцы это замечают.