Анатомия Меланхолии

Вот какие роковые последствия могут повлечь за собой нужда и бедность. Следствие ли это поручительства, кораблекрушения, пожара, солдатского грабежа и мародерства или каких-нибудь других потерь — не имеет никакого значения, результат будет тот же самый, то же самое безысходное отчаяние, будь то в провиниции или в городах, равно как и в жизни любого отдельного человека. Римляне были ужасно подавлены после битвы при Каннах{1797}, мужчины были поражены страхом, а глупые женщины рвали на себе волосы и стенали. Венгры, когда их король Ладислав и храбрейшие воины погибли в сражении с турками{1798}, Luctus publicus [объявили национальный траур]. Венецианцы, когда их силы были побеждены французским королем Людовиком, когда французский и испанский короли, папа, император — все сговорились против них в Камбрэ{1799}, а французский герольд объявил сенату о начале войны против них: Lauredane, Venetorum dux [Лоредано, дож Венеции и т. д.], — и венецианцы потеряли Падую, Брешию, Верону, Форум Джулию{1800}, то есть все свои земли на континенте, и у них не осталось больше ничего, кроме самого города Венеции, и urbi quoque ipsi, повествует Бембо[2318]{1801}, timendum putarent, они опасались, что и тот будет захвачен, tantus repente dolor omnes tenuit, ut nunquam alias, пережили столь жалкое падение, что привели Венецию в такое плачевное состояние, в каком она никогда прежде не оказывалась. В 1527 году, когда Рим был отдан Бурбоном на разграбление{1802}, солдаты так бесчинствовали, что храмы были превращены в конюшни, старинные памятники, книги превращены в подстилки для лошадей или сожжены, как солома; реликвии, дорогие картины изуродованы, алтари разрушены, роскошные драпировки, ковры растоптаны в грязи[2319]; гнусные негодяи насиловали жен и любимейших дочерей на глазах у их отцов и мужей[2320], подобно тому как дочь Сеяна была публично обесчещена палачом{1803}; дочери аристократов и самых состоятельных горожан, которых берегли для ложа королей, стали добычей любого простого солдата и превращены в наложниц, а самих сенаторов и кардиналов волокли волоком по улицам, подвергнув затем изощренным пыткам, чтобы вынудить у них признание, где спрятаны их деньги; трупы бесчисленных жертв валялись на улицах, распространяя зловоние; и мозг из разможженных детских головок был разбрызган на глазах у матерей. Сколь прискорбно было глядеть на это зрелище, когда прекрасный город столь неожиданно подвергся разграблению, а его богатые жители, еще недавно наслаждвшиеся всевозможными радостями жизни, были сосланы нищенствовать в Венецию, Неаполь, Анкону и т. д. «Эти горделивые дворцы, которые даже и теперь возносят свои купола к небесам, были в одно мгновение низвергнуты в глубины преисподней»[2321]. И кого такое бедствие не повергнет в уныние? Поэт Теренций, как считают некоторые, утопился{1804} вследствие утраты своих комедий во время кораблекрушения. Когда бедняк, ценой постоянного недоедания скопивший наконец небольшую сумму, в одночасье ее теряет или ученый, посвятивший своим занятиям долгие часы, видит, что его труды оказались напрасными, чего же еще другого можно в таком случае ожидать? Я могу заключить вместе с Григорием{1805}: Temporalium amor, quantum afficit, cum hoeret possessio, tantum, quum subtrahitur, urit dolor, обладание богатством не доставляет нам столько радости, сколько мучений приносит его утрата.