Анатомия одной семьи

Соломатина подробно рассказала обо всех событиях последних суток. Олег слушал внимательно, не перебивая. Ему казалось, что Инна, с ее дипломом мединститута, с ее свидетельством пилота-любителя, с ее новой профессией стюардессы и перелетами по всему земному шару, Инна, которая пишет научную работу и которая скоро защитит кандидатскую диссертацию, — абсолютно для него недосягаема. Федотов слушал искаженный расстоянием звук ее голоса и хотел повесить трубку. Ему нечего было сообщить: что можно рассказать о первом дне работы в школе? Что ученики приняли его хорошо? Что урок прошел без эксцессов, что зарплата его, совсем небольшая, будет перечисляться ему на карту третьего и двадцатого? Все это был неинтересно по сравнению…

— Алло, Олег, как ты? Что же ты молчишь? Ты меня слышишь? — заволновалась Инна.

— Слышу, слышу, — успокоил ее Олег, — у меня все хорошо. Вот, первый день на работе.

— Здорово! — прокричала Инна. — Это же здорово! Я прилечу, и ты все расскажешь! Я тебя поздравляю!

Послышались гудки — то ли разговор прервался сам, то ли Инна его прекратила. Олег, который хотел было рассказать про школу, с облегчением вздохнул. Ему надо было видеть Инну. Он должен был все ей рассказать и увидеть реакцию. Нет, ничего плохого и тем более постыдного в его работе не было. Наоборот, даже что-то подвижническое — все-таки подрастающее поколение, передача знаний и опыта. Ему было что рассказать и чему научить, но… Но от той карьеры, которую он так стремительно делал в Озерске, ничего не осталось. И как на это отреагирует Инна? Как она отнесется к очень небольшим деньгам, которые он будет получать, как вообще она посмотрит на их планы, узнав о случившемся. Настроение у него было плохое, пара звонков, сделанных знакомым с целью узнать о вакансиях, еще больше его ухудшили. В конце концов почти за полночь Федотов сел готовиться к завтрашнему уроку.

Странное впечатление было у Олега от первого дня, проведенного в школе. Его не напугали ни шум, ни детские свалки на переменах. Урок прошел хорошо и, несмотря на организационные вопросы, удалось даже объяснить новую тему. Насколько ученики ее усвоили, Федотов решил выяснить на следующем уроке. Следующий урок у него был в восьмом классе, а потом надо было идти в учительскую, где его представят всему коллективу. Восьмой класс, до которого уже дошли слухи о новом математике, вел себя очень спокойно и доброжелательно. Никто не шептался, не ленился, не задавал лишних вопросов. Федотов гадал, чем это вызвано, какие такие характеристики были даны ему девятиклассниками. К концу урока все стало более или менее понятно. Один из ребят предложил:

— Давайте мы вам другой стул принесем. В кабинете рядом есть кресло, специальное, для компьютерных столов. Оно регулируется. Вам удобно будет.

Кто-то из девочек зашикал.

Федотов понял: его хромота сослужила службу. Его пожалели. «Что ж, тоже неплохо. Во всяком случае в них есть сострадание. Да и деликатность», — прибавил он про себя, вспомнив девочку, которая шикнула на парня. Вслух же он поблагодарил:

— Спасибо, я пока так попробую, но если что… Одним словом, спасибо…

Класс как-то прочувственно молчал.

— Да вы скажите нам, мы мигом, — произнес кто-то, и Федотов понял, что эти дети получили своего героя. Да, ненадолго — с таких высот взрослые скатываются быстро, но все-таки у него есть некоторый временной запас. Пока не пропала загадочность и обаяние мужественности (вот не зря говорят, что шрамы украшают мужчин), он должен завоевать настоящий авторитет. Федотов внезапно вспомнил свой детский дом и преподавателей. Там были хорошие, но измученные собственными проблемами люди. Порой им было не до своих детей, не то что до чужих. Большинство из них были порядочными и добрыми, но невнимательными. Олег попытался вспомнить, кто же больше всего повлиял на него, кто сделал так, что его жизнь сложилась удачно. В памяти была учительница истории Галина Львовна и… Владимир Анатольевич. Да, тот самый врач, который сделал ему тогда операцию. Галина Львовна, побеседовав с ним всего пару раз, разглядела в нем будущего математика и стала ходить по начальству и инстанциям. Это благодаря ей его перевели в специальный математический интернат при Академии наук. Это она в дальнейшем опекала его, названивая директору, интересуясь его делами. Это она присылала и привозила то, что он, совсем одинокий, не мог себе позволить. Хорошие книги, одежду, вкусные вещи — это все она. Вторым человеком был доктор. Он научил бороться, он научил терпеть боль, он жалел его, как, наверное, жалеют отцы своих сыновей — сурово, немногословно, но так, что Олег не мог не почувствовать это. Так как он теперь должен себя вести? Как сделать так, чтобы, сохранив дистанцию и заслужив уважение, стать для этих ребят необходимым человеком? Федотов вздохнул — оказалось, что, кроме знаний, нужен такт, знание психологии и огромное внимание. Ведь одно слово, один жест, — наведенный мост рухнет.

Его размышления прервал Арлен Семенович:

— Вы что-то в классе засиделись, а мы вас ждем в учительской!