Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

А теперь приведем пространную цитату из книги Клары Шандор «Határtalan nyelv» («Безграничный язык»)[241]: «Изначально мы представляем себе управление страной исходя из понятия управления каким-либо средством передвижения (в первую очередь кораблем). На это указывают слова руководство, управление, правление, правительство, глава правительства и выражения надеюсь, мы избежим водоворотов, не сядем на мель, а достигнем гавани, выдержим политические бури, наша экономика не потерпит крушения, не получит пробоины. Но если строить понятие управления страной не по аналогии с мореплаванием, а по аналогии с войной, то это сделает естественными, бесспорными, приемлемыми иные действия, представит само собой разумеющимся то, что мы считаем несовместимым с нормальным функционированием демократических государств в мирное время. Если страна находится на военном положении, то естественным кажется не только то, что постоянно идет борьба, что схватки, сражения, походы непрерывно сменяют друг друга. На войне у нас есть враги, с которыми не нужно вести переговоры, а которых нужно победить или, не дай бог, уничтожить, и было бы просто смешно учитывать их мнение или стремиться к компромиссу с ними. На войне нет возможности для тщательных размышлений и долгих дискуссий, как этого требуют правила законодательства в мирное время. На войне штаб не согласует, не торгуется с солдатами, а принимает решения без них. Нет места неподчинению, иное мнение – предательство, a недовольные могут стать дезертирами. Известно, что на войне есть человеческие и материальные жертвы, что многие живут в стесненных условиях, что нужно отказаться от благоденствия, что могут быть применены методы реквизиции и принудительной разверстки, конечно, под другим названием, скажем, посредством повышения налогов или основательного сокращения доходов причисленных к врагам учреждений и организаций, например банков, телефонных компаний, СМИ, предприятий коммунального обслуживания и т. д. Все же сама по себе метафора войны является не слишком удачным выбором, так как порождает неприятные ассоциации, поэтому важно как-то улучшить ценностное содержание этого понятия, например внушая, что государство выступает не в роли агрессора, а защищает наши общие ценности от всяких подстерегающих нас подлых внутренних и внешних врагов. В силу того, что враг может быть и внутренним, все диктатуры охотно применяют метафору войны. В свое время многие иронизировали над тем, что в годы социализма и коммунистической диктатуры говорили не только о классовой борьбе и внутренних врагах, но и о лагере сторонников мира и борьбе за мир».

Не случайно автократические, диктаторские режимы часто прибегают к военной риторике как к своего рода универсальному средству для стигматизации конкурентов, дальнейшего временного и частичного замораживания их и без того ограниченных прав, присвоения их собственности и ликвидации остатков автономии их статуса. Если эти устремления государственной власти фокусируются во времени, пространстве или в отношении определенных социальных групп, то они принимают форму различных кампаний, направляемых из центра. Эти кампании базируются одна на другой, у них есть своя динамика и идеологизированный, пропагандистски преподносимый нарратив. Только если при классических коммунистических режимах серия кампаний, принимавшая форму перманентной революции, была нацелена на насильственное подавление парциальных общественных интересов, то кампании, проводящиеся в рамках перманентной национально-освободительной борьбы мафиозного государства, направлены именно на насильственную реализацию парциальных интересов приемной политической семьи.