Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

Для снятия драматичной социальной напряженности и устранения ловушек, порожденных сменой режима, требовались креативный интеллект, воплощенный в эффективных политических программах, сотрудничество различных отраслей управления и серьезная решимость. Все это отсутствовало. Правительственный аппарат оказался неспособным разработать комплексные, многофакторные программы и осуществить их, преодолев межотраслевые барьеры.

2.5.4. Управленческая недееспособность, различные аттитюды двух коалиционных партий

Находясь в плену у собственной истории, социалисты в большинстве случаев обращались к патерналистским решениям в области социальной поддержки, что постоянно увеличивало расходы сферы социального снабжения, а тем самым и бюджета, но при этом не могло вырвать людей из безнадежного положения и дать им какие-либо перспективы. Находясь в плену у собственной идеологии, либералы, защищавшие рыночные механизмы от государственного вмешательства и подчеркивавшие ответственность людей за свои решения, казались равнодушными к бесперспективным жизненным ситуациям, ответственность за которые не может быть целиком возложена на индивидуума. С истощением источников раздачи бюджетных средств и в отсутствие долгосрочных политических программ, позволяющих выйти из тупиковых ситуаций, находящиеся в безнадежном положении люди буквально вынуждены были возложить надежду на появление мессии с твердой рукой. Требуя от людей рационального, «осмотрительного» хозяйствования, правительство не создало необходимой для этого предсказуемой, стабильной макросреды. Можно критиковать инстинкты граждан, побуждающие их к самооправданию, уходу от ответственности и поискам козлов отпущения, но нельзя, ссылаясь на это, снять с правительства ответственность за то, что толкало граждан в сторону правых и даже правых радикалов наряду с популизмом, сделанным партией «Фидес» центральным элементом политики.

Коалиция социалистов и либералов до самого конца носила на себе печать вынужденного брака: либералы вышли из антикоммунистического диссидентского движения, в то время как социалисты входили в реформистскую партию – преемницу бывших коммунистов. Их коалиция сосредоточилась не на том, что и как они хотят совместно сделать, а на том, каким устремлениям партнера они хотят помешать. Их совместные усилия ограничивались в основном сохранением системы институтов либеральной демократии, созданной в ходе смены режима. Различия в социализации, системе ценностей и отношении к миру воспрепятствовали осуществлению совместной, последовательной социально-политической программы, поэтому эти партии и их сторонники чувствовали коалицию действительно своей только перед лицом правых. Постоянно возвращающаяся напряженность, выражавшаяся в жалобах типа «Опять хвост виляет собакой», то есть более слабый коалиционный партнер, либеральный ССД, диктует волю партнеру, или в, как правило, обоснованных испуганных коментариях типа «Что же опять делают эти социалисты», эмоциональные проявления, раздражавшие обе стороны, свидетельствовали о желании обеспечить во всем спектре деятельности правительства преобладание либо либеральных, либо коренившихся в традициях режима Кадара ценностей. В этой борьбе коалиционные партии растратили энергию друг друга. Их публичная коммуникация, предназначенная собственным сторонникам, превратила коалиционное сотрудничество в транслируемое телекамерами правительственное реалити-шоу. Коалиция и перспективы ее распада, а также постоянные внутренние споры в обеих партиях сделали удручающе зримой фрустрированную, полную нерешительности, бесперспективную жизнь участников коалиции.

Правительственный аппарат просто не находил места в этой коалиции противоречивых ценностей и амбиций.

Результатом начавшейся с середины 60-х гг. консолидации мягкой коммунистической диктатуры было то, что бюрократическо-управленческая деятельность работников отраслевого управления находилась на хорошем уровне в сравнении с другими странами Восточной Европы. Отраслевое управление как одна из важнейших областей социального роста давала возможность карьеры талантливым людям, примирившимся с идеологическими ограничениями коммунистического режима. Справедливая критика бюрократии той эпохи относилась скорее к режиму, чем к способностям служащих бюрократического аппарата. Не случайно, что в возвращении социалистов в 1994 г., помимо ностальгии по хлебу ценой 3,60 форинта, большую роль играла надежда избирателей на то, что «профессионализм снова придет к власти»[17].