Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

Действия новой власти подчиняются целям и логике сохранения власти и обогащения. Кажущиеся импровизацией меры являются всего лишь различной реакцией на столкновение власти с какими-либо стенами или препятствиями, которые нужно обойти. Наступил закат профильной политики в различных сферах жизни: правительственные меры не имеют первичных, релевантных для данной сферы жизни обоснований и целей, а имеют лишь специальные последствия.

В мафиозном государстве институты публичной власти перестают быть реальными площадками для принятия решений, которое выносится за пределы формализованных институтов и переходит к приемной семье. Институты публичной власти как бы лишь регистрируют принятые без них решения, ведь они должны действовать среди декораций демократических институтов. Подобно партии, институты публичной власти больше не центры принятия решений, а всего лишь исполнители воли политической семьи. То, чего классическая мафия добивается в условиях равенства гражданских прав путем нелегитимного насилия, приемная семья мафиозного государства обеспечивает бескровным путем, с помощью легитимных средств публичной власти.

Это – упразднение гражданского равноправия. Неполное и правомерное, ведь не приводит ни к появлению социальных групп сословного характера, стабильно отличающихся друг от друга по своему правовому положению, ни к возникновению диктатуры, зато системное, поскольку от случая к случаю и в массовых масштабах приостанавливает действие равноправия. Не в соответствии с последовательной доктриной, а только тогда, когда этого требует необходимость.

5.5.3. Правительство не выносит решений, а лишь проводит в жизнь решения политической семьи

Состав правительства свидетельствует о беспримерном усилении позиции его главы. После 2010 г. обладатели высших правительственных постов рекрутировались главным образом из трех категорий: во-первых, из бывших членов ВСРП и/или лиц, которые могут быть связаны с секретными службами, во-вторых, из друзей, деловых партнеров и подставных лиц и, в-третьих, из легковесных политиков, которые могут быть заменены в любой момент. Первых можно шантажировать, вторые и без того являются членами организованного криминального «надполья», а третьи всегда могут быть уволены и заменены другими. Исключений практически нет. Хотя глава правительства охотно возвратил в него своих бывших министров, но лишь тех, кто не имел политического веса или базы внутри «Фидес». Бесспорно, что глава правительства способен беспрепятственно диктовать свою волю как правительству, так и парламентской фракции. Внутренние раздоры возможны, пока он не скажет своего слова, потом им уже нет места. Членам кабинета уже в первый срок правления «Фидес», в 1998–2002 гг., приходилось стоя встречать премьер-министра, прибывавшего на заседания правительства.

Разрушение преград, вытекающих из разделения властей, является не чем иным, как институционализацией произвола. Крестный отец – премьер-министр может провести любой закон с помощью парламентских депутатов, отобранных в его имении в Фелчуте. Дезертиров практически нет, их мало даже по сравнению с его собственными ожиданиями. Когда он говорит об определенных решениях не как о своих, а как о суверенных решениях партии или парламента, ему трудно удержаться от иронической улыбки. Его воля принимает конституционную, законную или указную форму без сопротивления и внешних раздумий.

5.5.4. Законотворчество мафиозного государства как пошив одежды по индивидуальным заказам

Законодательство становится уже не средством правомерных, нормативных, распространяющихся на всех контролируемых правил, а мастерской «пошива по индивидуальным заказам» приемной политической семьи, где законы кроятся по ее меркам. Парламент служит лишь местом оформления самовольных решений. Равенство перед законом сменилось неравенством после закона. Можно путешествовать в прошлое с законами, имеющими обратную силу, и с точностью хирурга, пользующегося лазерной техникой, на основании полномочий, предоставляемых от случая к случаю главой политической семьи, осуществляется правотворчество, скроенное по меркам отдельных лиц, групп, политических друзей и противников: оно награждает или наказывает, дает привилегии или дискриминирует[95]. Это время индивидуальных законов, lex’ов, когда правовую среду приспосабливают к ежедневно меняющимся нуждам политической семьи с помошью многочисленных процедур ad hoc, являющихся насмешкой над принципами правотворчества. Вместо общего правила создаются исключения для отдельных случаев.