Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова

Прошло двадцать лет, но слова Наташи, сказанные в те далёкие годы, больно обожгли душу Константинова. Он не только предал тогда своего друга, он предал и память о нём. За все эти годы он ни разу не вспомнил о Лёньке. Не вспомнил о Наташе, которую любил. Как сложилась её жизнь? Константинов не знал. Начисто вычеркнул их из своей жизни. И вот теперь память напомнила о них. Константинов лёг на кровать, свернулся калачиком и заплакал. «Ну зачем, зачем они попёрлись в этот магазин. Если бы не этот случай, вся жизнь пошла бы по-другому. Лёнька бы поступил в своё офицерское училище, затем они бы поженились с Наташей и всё было бы хорошо. У них. А у меня? – Константинов задумался, – что бы изменилось в моей жизни? Наверно ничего. Окончил Бауманку, женился на Люде, потом институт, полигон, Нина, дядя Коля и та же самая судьба?» Константинов встал и начал ходить по камере. «Нет – всё неправильно. Где можно было повернуть свою жизнь в другую сторону?» Константинов остановился, он вдруг понял. «Не нужно было совершать ту подлость по отношению к Лёньке, которую он совершил. Прав был тот милиционер, когда сказал, что преступление без наказания – это очень плохо. Вот она, поворотная точка его судьбы. Начало его кармы. Он должен был отказаться от предложения милиционера, от уговоров своего отца и полностью разделить участь с Лёнькой. Не замарать себя пятном предательства, пойти на суд и получить заслуженное наказание за свою глупость. Вернуться из колонии и начать новую жизнь. Понятно, ни о каком институте думать было бы нечего. Пошёл бы на завод, на фабрику, на стройку. В конце концов уехал бы на Север. И не было бы в его жизни ни Людмилы, ни Нины, ни полигона. А самое главное – не было бы предательства. Не было бы суда. И не сидел бы он сейчас в ожидании смерти». Константинов вновь лёг на кровать. «Да, к сожалению, ничего нельзя поправить в жизни. Что произошло, то произошло навсегда. Нельзя заснуть и проснуться в те далёкие годы юности. И начать жизнь сначала, по другому сценарию». Остаётся только ждать, когда пуля поставит последнюю точку в его книге судьбы.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ОБМАН

4.1. ЛЕНОЧКА

Константинов лежал на кровати и читал книгу. Неожиданно в двери загремел замок. Константинов отложил книгу и сел. В это время к ему никогда никто не заходил. В открывшуюся дверь вошел конвоир, в руке у него были наручники.

– Заключённый Константинов, – громко сказал конвоир и протянул к нему наручники.

– Константинов, статья шестьдесят четвёртая, высшая мера, – спокойно ответил Константинов и протянул к конвоиру руки.

– Одевайся, тёплая одежда есть?

– Вот, только куртка, – ответил Константинов и надел её, затем протянул руки конвоиру, который защёлкнул на них наручники.

– Куда меня? – с дрожью в голосе спросил Константинов.

– Не бзди, на прогулку.

– На прогулку? – удивился Константинов.

Зв всё время пребывания в этой тюрьме это было впервые. Они прошли по длинным коридорам с множеством решётчатых замкнутых дверей и вышли во двор. Яркий солнечный свет ударил по глазам, так что пришлось даже зажмуриться. Морозный воздух ворвался в лёгкие и защипал лицо. Конвоир подтолкнул Константинова в спину и негромко сказал: «До забора и назад, гуляем пятнадцать минут». Константинов понял, что и это подарок от Червонца, с которым он так больше и не встретился. Решение не отдавать ему деньги было окончательным. Так что прогулка была первой и могла быть последней, как и еда из офицерской столовой. Константинов не спеша шёл вдоль стены здания. До забора было метров сто. Была осень. Снег ещё не лежал, хотя, судя по припорошенной траве у деревьев, он уже выпадал. Константинов этого не видел. Только теперь он ощутил, какой спёртый воздух был в его камере. Сквозь тонкую куртку его пробирал небольшой морозец, но это было даже приятно. Неожиданно Константинов остановился. Он вспомнил.

***