Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова

«И я, и я, и я», – послышались голоса детей.

– Ну и не надо! – громко крикнул Юра и весь в слезах выбежал из столовой. Он забежал в спальню и не раздеваясь лёг на свою кровать. Слёзы душили его: «Ну и пусть, никто мне не нужен, никого мне не надо», – твердил он.

***

Константинов лежал на кровати, и слёзы текли из его глаз. «Зачем, ну зачем пришло это детское воспоминание?» – спрашивал он себя. О своём детстве он ничего не знал и никогда не пытался вспоминать. Но во время этой прогулки он вдруг вспомнил. Воспоминание пришло само по себе, словно морозный воздух задел какую-то струну в его душе и открылось то, о чём он совершенно забыл. Вспомнил всё, в самых мелких деталях, со всеми красками. Он вспомнил, что у Лены была красненькая кофточка и спортивные штанишки серого цвета. Вспомнил Костю. Он был выше Юры, волосы были ярко-черного цвета, подстриженные под «ёжика». Сколько же ему тогда было лет? Константинов решил, что около пяти. Может быть, шесть. Что было потом, он не помнил. Кажется, он закатил дома скандал и больше не пошёл в этот садик. Так как ни одного воспоминания ни о Лене, ни о Косте после того случая у него не осталось. Он не помнил, что было до этого случая, что позже. Он только помнил, вернее, вспомнил сегодня, как маленькая девочка крикнула ему в лицо: «Предатель!» Он вспомнил, что она картавила и не произносила букву «Р». Получилось у неё что-то похожее на «пледатель». Как ему было стыдно. Тогда. И теперь. Почему он так поступил? Мотивы его, пятилетнего мальчишки, теперь совершенно не понятны. Но он предал. И это главное. Это было начало его бесславного конца. Он стал предавать с пяти лет. И вспомнил он это, видимо, потому, что пришло время платить по всем своим счетам. Включая и тот, из его детства.

4.2. ЮРИЙ ИВАНОВИЧ КОНСТАНТИНОВ

«Именем Союза Советских Социалистических Республик приговорить к расстрелу», – произнесла его бабушка и пошла вперёд по длинному коридору. За ней шёл Константинов. Он почему-то был босиком, в белых холщовых штанах, в такой же белой рубахе, свисающей ниже колен. Коридор был тёмным, и только в самом конце был свет. Это было похоже на туннель метрополитена. Они двигались не спеша. Конец тоннеля всё приближался к ним и приближался. Они вошли в большой, ярко освещённый зал, заполненный людьми. Константинов вглядывался в лица и многих узнавал. Вернее, он знал, что они ему знакомы, но кто они, он никак не мог вспомнить. Неожиданно он увидал высокого мужчину в форме генерала. «Отец?» – выкрикнул Константинов. Но генерал посмотрел на него и отвернулся. Взял какую-то женщину под руку, и они отошли в темноту. Глаза Константинова метались по стоящим людям. Внезапно он увидел смеющегося мужчину. Это был Анатолий Иванович. «Толик, и ты надо мной смеёшься?» – крикнул Константинов, но в то же мгновение тот как бы растворился в толпе. Он больше не смог найти его взглядом. Но он увидел дядю Колю, тот держал под руку прапорщика с васильковыми погонами. «Боже, это ведь Трофимыч», – пронеслось в голове Константинова. Рядом с ними стоял Владимир Петрович с Мариной. Только они из всех присутствующих помахали ему руками, как бы прощаясь. Остальные либо его не замечали, либо, увидев, отворачивались. Внезапно зал закончился стеной с одной-единственной дверью. Константинов взялся за ручку и с трудом открыл её. В глаза ударил яркий зелёный свет. Он переступил порог и оказался на громадном лугу. Это даже был не луг, а нечто бескрайнее, где росла низенькая, как на газоне, трава. Она была ярко-изумрудного цвета. Над ней простиралось бескрайнее ярко-синее небо. Константинову стало жутко от того пространства, что открылось перед ним. Он обернулся к двери, в которую вошёл сюда. Но двери не было, как не было и стены, за которой находился зал. Перед ним был такой же бескрайний луг и такое же бескрайнее небо. Константинов не спеша пошёл вперёд. Вдруг он увидел людей, они как бы создавали коридор, по которому ему нужно было пройти. Подойдя поближе, он увидел молодого парня с девушкой. Они смотрели на него.

– Что, Юрка, не узнаёшь? – парень смотрел ему прямо в глаза. – Это я, Лёнька. Забыл меня? Но я-то тебя помню.

– Лёня, ты же погиб?

– Я погиб? Нет, Юрка, я буду вечно приходить к тебе и напоминать о твоей подлости.

– Юрка, ты подлец, ты предатель, – сказала девушка, и он узнал Наташу.

Она достала из стоящей рядом сумки яблоко и бросила в него. Оно больно ударило в плечо. Затем ещё яблоко и ещё. Константинов пытался увёртываться, но у него не получалось и все яблоки попадали в него. Он быстро пошёл вперёд, опустив голову. Внезапно он с кем-то столкнулся. Поднял голову. Перед ним стоял пожилой мужчина.

– Что, Юрий Иванович, не узнаёшь? – произнёс он.

– Леонид Парфёнович? – ответил Константинов.

– Как ты мог предать? Это было делом всей моей жизни. Я надеялся, что из тебя выйдет хороший учёный, но ты оказался предателем, – он достал из сумки яблоко и бросил в него.