Анатомия страха

— Все-таки объясню. Только попозже. А сейчас поехали, — она выбросила в окно часть деталей пистолета и потихоньку вырулила со двора на улицу. Остальные части разбросали еще в двух местах потемнее.

— Куда мы едем? — спросил Глеб, которому показалось, что они уже должны быть либо в Финляндии, либо под Москвой.

— Ко мне. Но не сразу. Все, выходи, — Наталья заглушила мотор. — Магнитофон вытащи, все ценное забери. Клади в мою сумку.

— Зачем? — удивился Глеб.

— Затем, что тачку оставим здесь. На соседней улице отдел милиции. Сейчас пойдешь туда. Заявишь, что машину угнали. Час назад. Скажешь, вышел за сигаретами, вернулся — ее нет.

— А что я целый час делал?

— Да не все ли равно? С продавцом за жизнь болтал. Потом ментуру искал. Давай, иди. Я жду тебя на автобусной остановке. Эй, перчатки-то сними, ты бы еще в маске пошел!

Еще час ушел на беседу с унылым дежурным.

— Я думала, ты решил сдаться с повинной, — сказала ему замерзшая Наталья. — Ладно, вон «тэшка» ползет, поехали.

Минут через десять автобус затормозил на углу Гражданского и Северного.

— Куда теперь? — Глеб по-прежнему чувствовал себя только что проснувшимся лунатиком.

Не говоря ни слова, Наталья взяла его под руку и повела вдоль по Северному. Так же молча они подошли к панельной девятиэтажке, поднялись на последний этаж, вошли в квартиру.

Глеб сидел на шатком диване, держа в одной руке стакан водки, в другой бутерброд с колбасой, и слушал Наталью. То, что она рассказывала, не укладывалось в голове.

— Так значит, ты затеяла все это, чтобы отомстить за смерть дочери? — задумчиво спросил он, когда та закончила.

— Ну… в общем, да.

— Я только не понимаю, зачем так сложно.

— Типично мужской подход, — Наталья налила себе водки, выпила, поморщилась. — У вас фантазия запрограммирована на конечный результат, а не на процесс. Подумай сам, смерть — это конец физического существования. Не будем о том, что там дальше. К сожалению, у меня не было богомольной бабушки. Факт, что эта жизнь кончилась. Все, точка! Если за нею есть что-то еще, значит, смерть тебе уже не страшна. Если нет, ты ничего не почувствуешь. Не знаю, Глеб, как тебе, а мне лично мало того, что этот гад просто перестанет существовать.

— Тебе надо, чтобы он перед смертью помучался? — Глеб поставил стакан на журнальный столик и пристально взглянул на нее.

— А ты представь, что испытала твоя Илона в тот момент, когда поняла, что с того балкона другого пути нет, только вниз, — Глеб помрачнел. — О чем думала моя Наташа перед тем, как выпить две упаковки таблеток? По-твоему, их страх и боль равноценны сиюминутному переходу из одного физического состояния в другое? Если бы пистолет не дал осечку и ты выстрелил бы Свирину в голову, он даже не успел бы ничего понять.

— Это, кажется, еще граф Монте-Кристо говорил, что наказание должно быть долгим. Вот кто был мститель. Мы ему в подметки не годимся.

— У него были другие возможности, — не согласилась Наталья. — К тому же, если ты помнишь, в романе полно натяжек. Да и кончается он не слишком оптимистично.

— Как и в жизни. Вот ты представляешь, что будешь делать… потом?

— Либо сидеть, либо… уеду куда-нибудь.

— Это понятно, что уедешь. Но делать что будешь? Чем жить?

Наталья помрачнела.

— Работой, чем еще. А ты?

— Поеду к отцу. Вику буду воспитывать.

— С кем она сейчас, с няней?

— Да.

— Где они?

Глеб недоверчиво посмотрел на Налью.

— Зачем тебе это?

— Ты, Глеб, не знаешь Свирина.

— А ты знаешь?

— Более или менее, — неопределенно ответила она. — На дай Бог, что с тобой случится.

— Что со мной может случиться? — хмыкнул Глеб. — Все самое ужасное со мной уже случилось. Илоны нет…

— Еще одна типично мужская глупость — «что со мной может случиться». Послушай, мы с тобой не в бирюльки играем. Ты не знаешь Свирина, — еще раз повторила Наталья.

Она была серьезна, и Глеб перестал хорохориться:

— Они у меня на даче, в Горбунках. Я ее купил по случаю, почти и не жил там. Сейчас нарисую, как доехать.

— А может, сразу заберешь девочку и уедешь? — осторожно спросила Наталья. — Зачем тебе лишний риск?

— Я надеюсь, ты шутишь! — глаза Глеба стали ледяными. — Если нет, то нам не по пути.

— Ладно, успокойся, — Наталья вздохнула, то ли с облегчением, то ли обреченно. — Будем играть вместе. Но в мою игру. Слушай, что будем делать…

Глава 26

Ирина сидела перед телефоном, не зная, как поступить. Ну хоть монетку бросай: орел или решка. Один голос, трезвый и осторожный, говорил ей: Ира, плюнь, забудь и не высовывайся. Вляпаешься по самые ноздри! Другой, завистливый и дурной, как паровоз, вопил, что надо попытаться. Риск — благородное дело. Да и само дело того стоит.

Она еще раз перебрала стопку снимков. Из пятнадцати только три получились отчетливо, но зато какие! На первом Илона — она получилась в профиль — приоткрыв от испуга рот, стоит в середине балкона, а застывший на пороге Олег что-то говорит ей с перекошенным от злобы лицом. На втором он выкинул вперед руку, а Илона отшатнулась к перилам. На третьем она висит, цепляясь за прутья решетки, а Олег смотрит на нее, скрестив руки на груди.