Анатомия страха

Ирина замерла от ужаса, и только палец автоматически снова и снова нажимал на кнопку. Щелкал затвор, тихо жужжал, протягивая пленку, механизм. Вот кем ей надо было стать — фоторепортером. Умение — дело наживное, главное — способность лезть на рожон, не задумываясь о последствиях.

Когда все было кончено, Ирина убрала камеру в футляр, вышла из подъезда и села в машину, лишь мельком взглянув на окровавленное тело. Илону ей было не жаль. Только какое-то недоумение: вот ведь был человек, а через минуту уже нет его. Красивую молодую женщину убил человек, с которым та вместе жила, с которым спала, ела разговаривала. От которого родила ребенка.

Дома она вытащила из чулана томящиеся там сто лет фотопринадлежности, реактивы, бумагу, проявила пленку и отпечатала снимки. Вполне сносные. С их помощью вполне можно было упрятать Свирина за решетку. Отдать следователю — и все дела. А можно и не отдавать. Предложить Свирину. За пятьдесят тысяч. Кстати, почему именно за пятьдесят? Пусть будет за сто. За такое можно и больше попросить, но Ирина решила не зарываться.

И все-таки ей был страшно. День за днем она откладывала звонок Олегу. Не сегодня. Завтра, говорила она себе, время еще есть. Но вот время кончилось. Утром Ирина нашла в почтовом ящике конверт с приглашением. Надо было или решаться, или отказаться от всего окончательно. И она решилась.

— Привет, это я, — сказала она, пытаясь справиться с дурнотой.

— Кто «я»? — не узнал ее Олег.

— Ирина. Емельянова.

— А-а… — протянул он. — И что тебе надо. Потрахаться?

— Что мне надо? — переспросила Ирина, собираясь с духом, как перед прыжком в воду. — Да так, ерунда. Сто тысяч баксов.

— Юмор? — сухо поинтересовался Олег.

— Нет. Я думаю, ты заплатишь мне сто тысяч.

— Сдурела?

— Сдурел ты, милый! Или хочешь на зону?

— Опять? — засмеялся Олег. — Ты, кажется, обещала мне нары за то, что я убил твоего благоверного. Что теперь?

— Я видела, что ты сделал со своей благоверной!

— Да? И что же? — голос Олега словно сжался и ощетинился.

— Толкнул на перила, балкон обвалился…

— Ирочка, да пой, ласточка моя, что хочешь. Может, тебе телефончик следака дать? — перебил ее Свирин.

— Лучше почтовый адрес. Я пошлю ему кой-какие снимочки.

— Что?! — заорал Олег. — Хватит врать!

— Неужели ты думаешь, я стала бы требовать с тебя деньги за просто так?

Она почти совсем успокоилась и говорила с какой-то веселой злостью. Олег молчал. Ирина слышала, как он громко сглотнул слюну и наконец сказал:

— Ира, давай я перезвоню тебе завтра?

— Что за глупости? — фыркнула Ирина, ликуя про себя: ура мы ломим, гнутся шведы!

— У меня нет сейчас таких денег.

— Нет, дорогой, так не пойдет. Деньги мне нужны срочно. Чтобы у тебя — и не было? Поскреби по сусекам. За картиной посмотри, — она сказала это наугад, но по напряженному молчанию на том конце провода поняла, что попала в цель, — видимо, там был сейф или тайник.

— Ира, я не отказываюсь, — наконец сказал он. — Но у меня действительно нет таких денег дома. Завтра я их достану и перезвоню тебе.

— Ладно, — сдалась Ирина. — Но если до двенадцати ночи ты не позвонишь, послезавтра утром снимки и пленка будут у следователя.

Весь вечер она будто на крыльях летала. Получилось! Черт возьми, получилось! Она спустилась в магазин, купила фруктовый торт и почти весь съела, а потом полчаса стояла под душем и пела про черного кота, которому не везет. Бедный! Не всем же такая маза, как ей!

Весь следующий день Ирина просидела дома. У нее кончился хлеб и сахар, но она боялась выйти и пропустить звонок Олега, хотя и доказывала себе, что дозвониться — это в его интересах. Но Олег не звонил. С каждым часом Ирина нервничала все больше и больше. Она включала телевизор — и тут же выключала его. Брала книгу, но, прочитав пару страниц, отбрасывала в сторону, так и не поняв, о чем читает. Ставила на плиту чайник и забывала зажечь газ.

За окном стемнело. Не включая света, Ирина ходила по комнате. Двенадцать шагов от двери до окна. Поворот через левое плечо. Двенадцать шагов обратно. Поворот через право плечо. Будильник и настенные часы тикали не в такт, получалась странная синкопированная мелодия из четырех нот. Несколько раз он подходила к телефону, чтобы проверить, работает ли. Телефон работал.

Когда Ирина в очередной раз промаршировала к двери, ей послышался какой-то шорох на лестничной площадке. Она подошла ближе, посмотрела в глазок. За дверью было темно: лампочку опять украли. Ей показалось, что в щель под дверью пробирается что-то страшное, какой-то туманный призрак. Нагнувшись, она поняла, что это струйки дыма, и тут же почувствовала отвратительный запах горелого пластика, вскрикнув, Ирина распахнула дверь, но не успела сделать ни шага: чья-то сильная рука сдавила горло, другая зажала рот. Задыхаясь, теряя сознание, она еще успела сообразить, что ее тащат за ноги в комнату.

Очнулась Ирина от холода и резкой боли. Щека горела, по лицу, по груди стекали капли воды. Она полулежала на диване, Олег стоял перед ней со стаканам в руке.