Анатомия страха

Выудив со сковороды сгоревшие в уголь брусочки, он накрыл картошку крышкой и отставил подальше. Завтра не надо будет готовить, только разогреть. Он пошарил в полупустом холодильнике, вытащил из банки притаившийся в мутном рассоле огурец, отрезал горбушку круглого ржаного хлеба. «Кусочек с воловий носочек», — говорила бабушка, глядя, как он обрезает круглую буханку со всех сторон. От нее можно было отрезать четыре больших горбушки, а если поменьше — то пять или даже шесть. Мама сердилась, а бабушка только улыбалась. Она всегда помнила о блокаде и всем конфетам предпочитала кусок ржаного хлеба с солью. Он тоже всегда любил именно ржаной…

Заедая хлеб огурцом и запивая «Балтикой», Дима напряженно думал. Казалось, даже мозги скрипят. Впрочем, скорее всего, это просто хрустел огурец.

Если это действительно Гончарова… «Академическая». Универсам. Полные сумки. Это раньше тетки в обеденный перерыв хватали авоськи и бежали в ближайшие продмаги, чтобы ухватить хоть что-нибудь. А потом везли их, надрываясь, через весь город, потому что вечером порою было не купить даже хлеба. А сейчас такой нужды нет, купишь что угодно даже ночью. Было бы на что. Полные сумки закупают либо впрок, либо к особому случаю. И недалеко от дома. Значит, или она живет рядом, или несла продукты кому-то другому.

Но хозяйки редко отовариваются по полной программе в универсаме. Они знают, где что дешевле, хоть на рубль, и бегают от ларька к палатке. Либо идут на оптушку. Гончарова хоть и не хозяйка, но кушать ей тоже надо. И купит она все рядом с домом, чтобы время не терять.

Дима принес из гостиной ноутбук, включил и вывел на экран карту города. Увеличил сначала Калининский район, потом Гражданку, потом нужный квадрат.

Есть. Вот он, универсам на проспекте Науки. Какие улицы в пределах досягаемости? Гражданский проспект, улицы Бутлерова, Софьи Ковалевской. Чуть дальше в одну сторону — улица Вавиловых, в другую — Карпинского. Параллельно — длиннющий Северный проспект.

Уже кое-что.

Если, конечно, это была она. И если Гончарова — та, которая ему нужна.

Сомнения всегда были Диминым бичом. Ну никак не мог он, как тот же Стоцкий, строить версию, не сомневаясь в верности посылок. Иногда это помогало, но чаще мешало. Хотя он и понимал, что сомневаться во всем — так же неблагодарно, как и слепо верить, ни в чем не сомневаясь.

Выключив компьютер, Дима сгреб остывшую картошку со сковороды в тарелку и поставил в холодильник. Завтра он купит огромную свиную отбивную, разогреет картошку… А может, лучше купить коньяк, лимон и пригласить Вальку? Или купить вино, конфеты, шоколад и пригласиться к Косте? Или?..

Или что? Пойти в бар и подцепить какую-нибудь клюшку? Фи, Дмитрий Иванович!

А что, собственно, «фи»? Или мы в монахи записались?

После отставки Ксении он жил ну просто в экстремальной добродетели. А воздержание в его возрасте, между прочим, чревато. Простатит, ранняя импотенция и прочие мужские неприятности.

Он включил телевизор. Полуобнаженная парочка извивалась на необъятной постели, как пиявки в тине. На другом канале жгучая брюнетка, выпучив из декольте мощную грудь, томно стонала: «Я хочу тебя, Хуан-Мануэль!». Дима плюнул и выключил телевизор.

«В конце концов, — сказал он сам себе, — я нормальный здоровый мужчина. А здоровым мужчинам время от времени требуется женщина. Не вызывать же шлюху по телефону. А в баре можно подобрать невинную Гретхен, которая вольет в шампанское литр клофелина и вынесет все, что не прибито».

«Эк тебя разобрало!» — сказал насмешливый голос. Похоже, его собственный.

«А ты, импотент, молчи!»

«Молчу, батюшка, молчу!»

Дима полистал записную книжку. Реставрировать старые мосты не хотелось. Он вообще не любил возвращаться к старым привязанностям, ничего хорошего из этого не выходило, сплошное разочарование. Наверно, была только одна женщина, с которой он смог бы начать все сначала. Даже если бы она за столько лет превратилась в шестипудовую тетку с ватной задницей и отвислой, как уши спаниеля, грудью. Или в сморщенную, гремящую костями старушку.

Будто нехотя Дима набрал пару номеров, надеясь в душе, что его пошлют подальше. Так и вышло.

«Но ведь есть же Леночка, Любочка», — издевался насмешливый голос.

«Спать со своей секретаршей?! Увольте! Ходи потом мимо нее каждый день. Лучше уж тогда в какой-нибудь «досуг» позвонить. А что касается Любочки…»

Дима делал вид, что никак не может найти ее телефон.

«Ах, кажется, я его не записал!»

«А база данных на что? Ты, придурок, просто ищешь предлог, чтобы позвонить Ольге!»

Дима сдался и набрал номер, который успел выучить наизусть.

— Привет, это Оля, — сказал автоответчик. — К сожалению, меня сейчас нет дома. Скоро приду и перезвоню вам, если оставите номер.

Ну вот и все! Он почувствовал себя так, словно его обманули. А точнее он обманул себя сам. Не говоря ни слова, Дима положил трубку. Пожарного цвета допотопный дисковый аппарат, который Дима уже сто лет собирался сменить, обиженно звякнул. Радостное возбуждение улетучилось, как воздух из пробитой покрышки.