Анатомия страсти

На следующий день, во время официальной части, Корки вдоволь поскучала. Все выступавшие говорили долго, пространно и даже несколько слезливо. И лишь речь Кристофера была, как всегда, краткой, яркой и сдержанной. Он благополучно обошел тему личных взаимоотношений с Элинор, отдав при этом должное ее научным достижениям. Корки оценила его деликатность и от души надеялась, что большинство присутствующих последовали ее примеру.

Крис держался спокойно, но Корки знала, какой ценой дается ему это спокойствие.

Затем настал черед пресс-конференции.

Телевизионные камеры замерли в ожидании. Корки отметила, что репортеры, сидящие в зале, выглядят гораздо более респектабельно, чем их коллеги из Калифорнии.

Фрэнк Алинсон открыл пресс-конференцию и предоставил слово Крису.

Весь зал замер в ожидании, когда Крис подошел к микрофону.

Репортеры подались вперед, сконцентрировав свое внимание на высокой фигуре в элегантной серой тройке, профессиональным нюхом почуяв обаяние незаурядной личности.

Операторы включили юпитеры.

— Тот, кто знал Элинор, очевидно, представляет себе, какой потерей для науки явилась ее смерть, — начал он. Мне предоставлена большая честь объявить об учреждении этой кафедры в память об известном и замечательном человеке — госпоже Шмидт.

Едва Крис закончил выступление, в воздух поднялся лес рук.

Первые несколько вопросов касались его работы и творческих планов.

Один из репортеров, как заметила Корки, изнывал в ожидании своей очереди. Наконец Крис указал рукой в его сторону, и тот немедленно вскочил.

— Господин Шмидт, кто будет сопровождать вас в очередной экспедиции? Прошел слух, что вы приехали сюда с невестой. Значит ли это, что вы уже нашли замену доктору Элинор Шмидт?

Бестактность этого вопроса была очевидна для всех, кроме того, кто его задал.

— Мои планы на этот счет пока еще не вполне определены, — ответил Крис. Корки оценила обтекаемость фразы.

Вечером у себя в номере они смотрели трансляцию пресс-конференции по телевизору. Сразу же после заключительной фразы Криса на экране появилась красавица Элинор, белокурая богиня в джинсах, рубашке и высоких черных сапогах до колен. На плече у нее висела сумка с фотокамерой.

В какой-то миг Корки вообразила, что Элинор жива, что где-то скрываясь, она приберегала свое появление в этот важный, решающий момент…

— Перед вами Элинор Шмидт за два месяца до своей трагической гибели, — прозвучал голос диктора. — Она дала интервью нашему корреспонденту, рассказав о своей жизни и работе.

Красавица на экране холодно улыбнулась.

— В течение этих лет не раз бывали моменты, когда мы не надеялись остаться в живых, но я никогда не жалела о решении посвятить свою жизнь антропологии. — Элинор глотала концы слов, словно ученица школы. — Эта наука поглощает ученого полностью. Для меня она стала смыслом жизни.

Крис щелкнул выключателем.

— Я должен был с большим вниманием отнестись к этому интервью, — пробормотал он. — Работа стала смыслом ее жизни, а брак, надо понимать, нет.

— Ты все еще чувствуешь горечь, ведь так? — спросила Корки.

Он поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

— Ты считаешь? — Он помолчал минуту. — Я не задумывался над этим. Послушай, Корки, я не хочу, чтобы между нами что-то становилось. Обещаю тебе, я избавлюсь от этого эмоционального груза. Мы с тобой начнем все заново.

Она покачала головой.

— Мы ничего не начнем. Я буду очень рада вновь увидеть тебя, когда ты вернешься из Африки, но не могу поехать с тобой. Я совсем не гожусь для такой жизни. Я слишком люблю тебя, чтобы заставить вновь страдать.

— Увидим, — спокойно ответил он.

В последний день пребывания в Нью-Йорке они решили посмотреть шествие в честь Дня всех святых.

— Я никогда не видел шествия, — признался Крис, когда они вышли из такси, — но слышал, что это великолепное зрелище.

Узкие, изогнутые улочки были полны народа. Казалось, сам воздух наполнен бьющей через край энергией и весельем. Корки почувствовала, как и ее захватывает всеобщее воодушевление.

Она слышала о Гринвич Вилидж. Ее совершенно очаровало множество маленьких магазинчиков на любой вкус: новомодный бутик, а рядом — антикварный салон.

И еще там было множество ресторанчиков, где можно было отведать национальную кухню любой страны мира. От такого разнообразия у Корки закружилась голова.

Праздник опрокинул все сумрачные прогнозы. Корки ожидала, что это будет нечто авангардистское и эксцентричное. Ее собственные воспоминания о праздновании Дня всех святых были светлыми и радостными, и Корки не была уверена, что хочет увидеть всякие ужасающие образы или какую-нибудь фантасмагорию.

Крис, в свою очередь, был полон радостного ожидания, когда прокладывал путь среди зевак.

Что ж, она для Криса тоже не более чем праздник; может быть, долгожданный и радостный, но однажды заканчивающийся в преддверии будней. Ах, почему не произойдет что-нибудь такое, что отдалит их друг от друга?

Они остановились на перекрестке, где сходились вместе пять улиц, образуя нечто вроде звезды.