Анатомия текста

– Я у вас по делам давно минувших дней, – я заходила издалека и глупо улыбалась: уж слишком хотелось облегчить вдруг образовавшийся «тяжелый» фон. Рина выглядела мрачно и вела себя соответственно. Напряженно и резко, будто человек, переживший громадную трагедию. В принципе, было с чего. Особо в материалы дела, за которое она осуждалась, я не вникала, но достоверно знала – она убила из ревности кого-то близкого и дорогого. Убила жестоко и осознанно, а теперь, вероятно, мается. Но меня все это не касалось. – Я к вам из того времени, когда город склонял пред вами свои золотые головы, когда вы блистали и покоряли элитные ночные клубы чужим пением. Все, что случилось с вами в дальнейшем – меня не касается. Давайте поговорим, как журналист и звезда. – мне казалось, я расшевелю ее этим, вытяну… В этой особе, судя по деяниям, должно было крыться немало импозантности. Для книги она нужна была мне яркой и запоминающейся… Образ сломленной, умудренной уголовницы, со скептическим прищуром, совсем туда не подходил… – Я не играю. Вы ведь и впрямь звезда. Звезда афер. Кто еще до такого бы додумался… В общем, я к вам по поводу певицы Черубины и ваших с ней махинаций… Не бойтесь рассказать все правду. Она красива и потому заслуживает обнародования…

– Не трать красноречие, – прервала Рина все в той же нагловатой манере. – Со мной уже трое до тебя разговаривали. – и действительно, прежде чем меня допустили к Рине, с ней сначала кто-то из местной администрации разговаривал, потом сразу – Лилия, потом – я. Разумеется, они давно уже все объяснили. Я досадовала на свои промахи в разговоре, лишние слова и не нужную суету… С другой стороны – все это должно было помочь Рине расслабиться. – Короче, я предупрежденная.. Устав знаю, претензий не имею… Ты подружка Бесфамильной, пишешь книгу о том, как она была певицею…

– Не только. Вообще, о Марине. Вы, если что другое о ней интересное помните, не связанное с карьерой певицы, тоже рассказывайте…

– Все, что знаю, рассказывать – язык отвалится. Я девушка мудрая, многое слышала-видела, но о большем догадываюсь по взглядам да реакциям. Вот тебе, к примеру, никакая другая Маринина жизнь не нужна. Ты и сама ее знала, и сама видела. А вот сразить всех наповал историей с Черубиной – это да, это стоит свеч и трудов. Не переживай, я в курсах. Возражений не имею, согласие на интервью еще твоей патронше дала. Я ведь – девушка легковнушаемая, а Лилия Сергеевна – дама настойчивая… Давай, спрашивай, не стесняйся. Можешь не торопиться. Мне тут нравится.

Мне, кстати, тоже, нравилось. Лилия сумела выторговать нормальную обстановку для свидания. Никаких глазков, наблюдателей, решеток, перегородок между разговаривающими, или еще чего. Мы сидели в небольшой комнатке с мягким уголком и низким столиком. То есть, конечно, казенщиной пахло за версту. Кресла старые советские, пружинистые, затертые не одним поколением ерзающих задниц. Столик по краям с отбитым лаком. Но в сравнении с предлагаемой раньше приемной со стеклянным разделителем и телефонными трубками для разговоров, эта комнатка казалась мне раем.

– Расскажите, как вам в голову пришла идея стать Черубиной.