Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Рэнкин спросил, помнит ли она, как агент Секретной службы залез на капот и втолкнул ее обратно на пассажирское сиденье.

Миссис Кеннеди:

– Я ничего не помню. Я была там, под ним. И наконец я услышала голос позади меня или что-то такое, а потом помню, люди на переднем сиденье или еще кто-то поняли наконец, что что-то случилось, и чей-то голос закричал, наверное, это был мистер Хилл: «Едем в больницу», а может быть, это был мистер Келлерман на переднем сиденье. Но кто-то закричал. А я сидела и держала его.

– Я пыталась удержать его волосы, – сказала она, описывая, как второй пулей сорвало большой кусок от черепа Кеннеди. – Спереди там ничего не было – думаю, там должно было быть. Но сзади было видно, знаете… попытаться удержать его волосы на месте, удержать его череп.

Рэнкин:

– Вам запомнился один выстрел или несколько?

Миссис Кеннеди:

– Ну, должно быть, их было два, потому что тот, из-за которого я обернулась, – тогда губернатор Коннелли вскрикнул. И это сбило меня с толку, потому что сперва мне запомнилось, что выстрелов было три, и я думала, что мой муж не издал ни звука, когда был ранен. А губернатор Коннелли кричал. А недавно я прочла, что их ранило одной пулей. Но я думала, что если бы я смотрела вправо, я бы увидела, как в него попала первая пуля, и я бы притянула его вниз, и вторая пуля не попала бы в него. Но я услышала, как кричит губернатор Коннелли, и из-за этого я обернулась, и когда я обернулась вправо, мой муж делал так…

Она подняла руку к горлу.

– В него как раз попала пуля, – сказала она. – И эти два выстрела мне и запомнились. Но я читала, что был и третий выстрел. Но я не знаю. Только эти два.

Рэнкин:

– Что вы можете сказать о скорости, с которой ехал автомобиль?

Миссис Кеннеди:

– Мы заметно сбавили скорость, огибая угол. И людей там было совсем немного.

Рэнкин спросил, останавливался ли, по ее мнению, лимузин в какой-то момент после выстрелов.

Миссис Кеннеди:

– Не знаю, потому что не думаю, чтобы мы останавливались. Но все так спуталось. Я скорчилась в машине, а все кричали, что надо ехать в больницу, их было слышно по рации, и вдруг я почувствовала резкое ускорение – видимо, когда мы тронулись с места.

Рэнкин:

– И тогда вы на большой скорости поехали в больницу, верно?

Миссис Кеннеди:

– Да.

Рэнкин:

– Вам запомнилось, что кто-нибудь что-то сказал во время выстрелов?

Миссис Кеннеди:

– Нет. Ни слова. Только губернатор Коннелли закричал. И, кажется, миссис Коннелли плакала и прикрывала собой мужа. Но слов я не помню. И там же толстое ветровое стекло между – ну, вы знаете – так мне кажется. Ведь так?

Рэнкин:

– Между сиденьями.

Миссис Кеннеди:

– Так что, понимаете, те бедолаги спереди – их невозможно было услышать.

Она имела в виду двух агентов Секретной службы на переднем сиденье.

Рэнкин обернулся к председателю Верховного суда:

– У вас еще есть вопросы?

– Нет, полагаю, нет, – ответил Уоррен. Показания Жаклин Кеннеди с начала до конца длились всего девять минут. – Думаю, это и есть то, за чем мы пришли. Большое вам спасибо, миссис Кеннеди.

Протокол показаний миссис Кеннеди был включен в опубликованный архив комиссии¹⁰, но комиссия решила, без дальнейших объяснений, вычеркнуть три фразы, которыми миссис Кеннеди описывала, как она пыталась удержать на месте осколок черепа, начиная со слов: «Я пыталась удержать его волосы». В официальном протоколе комиссия заменила эти слова фразой: «Упоминание о ранах исключено».

Глава 40

Техасский склад школьных учебников

Даллас, Техас

7 июня 1964 года, воскресенье

Эрл Уоррен даже в последние недели расследования уклонялся от поездки в Техас. И это понятно: если какой-то крупный город Соединенных Штатов мог считаться опасной для председателя Верховного суда территорией, то, конечно же, Даллас, где так безжалостно расправились с его другом-президентом и где жили многие руководители ультраконсервативного движения сегрегационистов, призывавшие к импичменту и отставке Эрла Уоррена. Судья понимал, что в Далласе он непременно наткнется на плакаты «Импичмент Эрлу Уоррену!». Друзьям Уоррен говорил, что эти вывески его лично не обижали, но его жена Нина была возмущена. «Я мог и посмеяться над этим, – говорил Уоррен. – Труднее было успокоить мою супругу»¹.

И все же, хоть и без особой радости, Уоррен согласился поехать в Даллас на допрос Джека Руби, намеченный на воскресенье 7 июня². В этой поездке он также имел возможность лично осмотреть Дили-Плаза и Техасский склад школьных учебников. С помощью Спектера Рэнкин принялся составлять для Уоррена расписание на целую неделю. Спектеру запомнилось, что первоначально расписание «битком набили встречами и осмотрами», но Уоррен воспротивился: он отнюдь не собирался проводить столько времени в Далласе. Тогда Рэнкин предложил длинные выходные, основным событием которых должен был стать допрос Руби. Уоррену предстояло вылететь из Вашингтона в пятницу днем и вернуться в понедельник, как раз к заседанию Верховного суда.