Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

«Согласен на воскресенье» – так, по словам Спектера, ответил Уоррен. Вся поездка сводилась к одному дню. Председатель Верховного суда отказался даже переночевать в Далласе.

Спектер посочувствовал коллеге, Берту Гриффину, ставшему в комиссии экспертом по Руби: Гриффина оставляли в Вашингтоне из-за его разногласий с полицией Далласа. Спектер и сам бы охотно отказался от поездки, если бы Уоррен и Рэнкин предоставили ему выбор: он предпочитал поехать в Филадельфию и «целиком провести выходные с женой и маленькими сыновьями».

Но Рэнкин поручил Спектеру организовать утром в понедельник тур по Далласу для Уоррена. Предстояло осмотреть Дили-Плаза и маршрут Освальда по городу до того места, где был убит Типпит, а затем до кинотеатра «Техас», где Освальда наконец арестовали. Рэнкин попросил Спектера подробно изложить Уоррену версию одной пули, когда они окажутся возле склада учебников, «начиная с того, как убийца засел на шестом этаже».

В пятницу 5 июня Спектер в Вашингтоне готовился к поездке. Он надеялся выбраться из офиса пораньше, успеть на поезд до Филадельфии и провести с семьей хотя бы часть выходных. Рано утром в воскресенье он собирался обратно в Вашингтон, чтобы вместе с Уорреном лететь в Даллас. Но до отъезда ему требовалось поговорить с Рэнкином, а Рэнкин куда-то пропал, и Спектер напрасно ждал его: «Я пропустил поезд, отправлявшийся в четыре часа, затем тот, который отправлялся в пять».

В тот самый день, ни словом не предупредив Спектера, Уоррен и Рэнкин отправились в Джорджтаун заслушать показания Жаклин Кеннеди.

Рэнкин вернулся в офис в начале шестого и столкнулся со Спектером в туалете. «Рэнкин сказал, что знает: я его ищу, – рассказывал Спектер. – Я ответил, что подготовил детали воскресной поездки в Даллас». Рэнкин нехотя признался, где он был, и, как запомнилось Спектеру, «напрягся», опасаясь гневной реакции молодого коллеги.

И Спектер, как он сам признавался, действительно впал в ярость. Месяцами он добивался встречи с миссис Кеннеди, а теперь Уоррен и Рэнкин наведались к ней, не соизволив даже предупредить его.

«Я ничего не сказал, – рассказывал впоследствии Спектер. – Ничего и не требовалось говорить: Рэнкин и так понимал, что я вне себя». Спектер, по его словам, сделал глубокий вздох и решил, что теперь уже нет смысла устраивать скандал. «Что сделано, то сделано». Он попытался совладать с гневом и сосредоточиться на ближайшей задаче – успеть домой в Филадельфию хотя бы к ночи.

У Рэнкина тоже настроение было непраздничное. Уоррен потребовал, чтобы он летел вместе с ним в Даллас, а значит, не оставалось возможности съездить на выходные на Манхэттен к жене – придется торчать в Далласе, в комнате для допросов, с Джеком Руби и председателем Верховного суда. Как и Спектер, Рэнкин начал уставать от Вашингтона. «Скоро придется стелить себе “ложе на небесах”, черт побери!» – ворчал он.

В воскресенье утром Спектер вернулся в Вашингтон, и Уоррен предложил заехать за ним в отель и вместе отправиться на авиабазу Эндрюс в Мэриленде, где их ждал небольшой государственный самолет JetStar. Председатель Верховного суда, как запомнилось Спектеру, был на редкость в хорошем настроении. Во время полета они болтали о бейсболе. В тот день Giants из Сан-Франциско, за которых болел Уоррен, встречались в матче за первое место в Национальной лиге с Phillies из родной для Спектера Филадельфии. «Линия фронта определилась сразу», – вспоминал Спектер.

Они приземлились в Далласе поздним утром и тут же принялись за дело. Конгрессмен Форд и сотрудник комиссии Джо Болл добрались в Даллас самостоятельно и встретились там с Уорреном, Рэнкином и Спектером, чтобы вместе осмотреть склад учебников. Вокруг председателя Верховного суда и его спутников собирались небольшие, дружелюбно настроенные группы людей. Пустив в ход отточенный в Калифорнии политический талант, «Уоррен болтал и шутил с прохожими», рассказывал Спектер.

На складе Уоррена провели на шестой этаж и показали то место, которое предположительно занимал Освальд. Для осмотра восстановили декорации дня убийства, в том числе штабеля коробок с детскими деревянными кубиками – «кубиками для чтения», как они называются, потому что на каждом написана буква и дети могут складывать их в слова. Очевидно, Освальд нагромоздил эти коробки в штабеля, чтобы за ними спрятаться. Уоррен и тут не устоял перед своим «политическим инстинктом» и прихватил с собой несколько кубиков: надписав, он раздал их у выхода со склада в качестве сувениров. Достался кубик с автографом Уоррена и Спектеру.