Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Во второй половине дня пятницы, когда из Далласа продолжали поступать леденящие душу сообщения, Хьюмс, один из лучших патологоанатомов, специалист Медицинского центра ВМФ Бетесды, узнал, что ему предстоит руководить процедурой вскрытия трупа президента. Его проинформировали, что тело должны доставить через несколько часов. Вначале Жаклин Кеннеди была против вскрытия; она с ужасом представляла себе тело мужа на холодной стали анатомического стола. «Этого не следует делать», – говорила она личному врачу президента, адмиралу Джорджу Беркли, на борту президентского самолета по пути из Далласа в Вашингтон³. Она сидела в хвостовом отсеке рядом с гробом. Беркли, зарекомендовавший себя верным и тактичным другом семьи Кеннеди, мягко убеждал ее в необходимости вскрытия. С ним ей всегда было спокойнее: он был собратом по вере, исключительно набожным католиком, и в такой момент его совет был для нее, быть может, важнее мнений других. Он напомнил, что ее супруг пал жертвой преступления, поэтому вскрытие провести необходимо⁴. Он предложил ей выбрать один из двух госпиталей: Медицинский центр Уолтера Рида в Вашингтоне и центр в Бетесде. Эти центры находились всего в десяти километрах друг от друга.

– Президент же служил во флоте, – напомнил Беркли.

– Да, конечно, – ответила она. – Пусть будет Бетесда.

Этот выбор поставили под сомнение даже некоторые врачи ВМФ. Опытные патологоанатомы Центра Уолтера Рида понимали в пулевых ранениях больше, чем их флотские коллеги. (Просто потому, что солдаты погибали от пуль чаще, чем моряки.) Коммандер Торнтон Босуэлл, еще один патологоанатом из Бетесды, был назначен ассистентом Хьюмса; он также счел «глупостью» проводить вскрытие в военно-морском госпитале, притом что были и другие варианты. Он считал, что тело президента должно было быть отправлено в Институт патологии ВС США в центре Вашингтона, в исследовательский центр Министерства обороны, который занимался сложными патологоанатомическими и юридическими экспертизами во всех родах войск⁵. Ни Хьюмc, ни Босуэлл не имели квалификации по судебно-медицинской патологии, занимающейся случаями насильственной и внезапной смерти⁶. Поэтому в команду был назначен третий медицинский эксперт – доктор Пьер Финк, судебный патологоанатом из Института патологии ВС США в звании подполковника военно-медицинской службы.

Главным преимуществом Медицинского центра Бетесды было помещение прозекторской⁷. Здание морга только недавно модернизировали, снабдив новейшим медицинским оборудованием и системами связи. «Мы месяца два как туда переехали, – вспоминал Хьюмс, – там все было с иголочки». По стандартам военных госпиталей прозекторская была просторная, примерно 7,5 на 10 метров; в центре – стальной секционный стол, привинченный к полу⁸. Помещение также использовали как анатомический театр: вдоль одной из стен тянулся ряд сидений, человек на тридцать – обычно сюда приходили врачи-резиденты или коллеги из других клиник, чтобы следить за ходом операций. Кроме того, имелась телекамера, транслирующая изображение по закрытому каналу для тех, кто работал через дорогу – в Национальном институте здравоохранения, а также для врачей на авиабазе Эндрюс, располагавшейся на той же улице. (Впоследствии Хьюмс рассказывал, как ему хотелось, чтобы в тот вечер кто-нибудь включил эту камеру – это положило бы конец «абсурдным домыслам» о том, что там произошло.) В морге были два холодильных отсека на шесть тел, а также душевые кабины для врачей. В ночь, когда происходило вскрытие Кеннеди, в морге был задействован каждый сантиметр пространства.

Тело президента было доставлено около 19.30⁹. По пандусу с улицы вкатили бронзовый гроб. Из него бережно извлекли погибшего, произвели детальную рентгено– и фотосъемку и положили на секционный стол, где тело оставалось на протяжении десяти последующих часов. Ранений в голову видно не было – в Далласе голову прикрыли простынями. Удалив пропитанную кровью материю, Хьюмс приказал немедленно выстирать все простыни. «У нас в морге была стиральная машина, – вспоминал Босуэлл, – и он все их туда засунул». С самого начала Хьюмса беспокоило то, что любая вещь, вынесенная из секционного зала, может стать сувениром на провинциальной ярмарке. «Он не хотел, чтобы через некоторое время эти простыни очутились в каком-нибудь канзасском амбаре».

Вскрытие обернулось настоящим «светопреставлением», сетовал Босуэлл¹⁰. Собрались десятки людей – врачи военно-морского флота, офицеры, представители администрации госпиталя, – кто-то уже был в морге, кто-то толкался у дверей, чтобы туда попасть. Патологоанатомы утверждают, что агенты спецслужб, сопровождавшие тело президента до Бетесды, включая тех, кто оказался в Далласе в момент убийства, были в совершенном исступлении. Человек, которого они под присягой обязались охранять буквально ценой собственной жизни, был мертв. Что им теперь было охранять? «Все эти люди находились в таком эмоциональном состоянии, что носились как безголовые курицы, и нам было понятно, что они переживают», – позднее вспоминал Босуэлл¹¹.