Анатомия зла

- Поскольку мой супруг избрал себе для танца вашу даму, думаю, я имею полное право на компенсацию. Надеюсь, сопротивляться вы не станете.

- Сопротивляться!? Вам!? Помилуйте, Николь. Это было бы столь же глупо, сколь и бесполезно, – ухмыльнулся Гроссе, принимая в объятия ее мягкое, податливое тело.

Через плечо своего партнера Клара с ревнивым изумлением наблюдала за танцующим Гроссе. В такой роли она видела его впервые и до сих пор была уверена, что он вообще не умеет танцевать.

- Итак, вы женитесь. – Николь не кокетничала сегодня, не пыталась обольстить загадочного доктора. Она негодовала, и крылья ее идеально выточенного носика ритмично раздувались.

- Вас это огорчает? – с невинным видом спросил он.

- Меня это бесит! – выплюнула она ему в лицо. – Николь играла в открытую. – Знаете ли вы, о, коварное существо, что с того злополучного вечера в ресторане я думаю о вас ежеминутно. Ночью и днем. Особенно ночью... Вы преследуете меня даже во сне.

Слушая признания своей партнерши, Гроссе, всегда считавший флирт пустой тратой времени, сейчас, на пороге решающих событий, на пороге осуществления своих самых сокровенных замыслов, вдруг понял, как нелепо и бессмысленно стремиться к бессмертию и при этом отказывать себе в радостях жизни, уподобляясь бездушному механизму часов, не ведающему ничего, кроме отсчета времени.

Игривая навязчивость миловидной ветреницы приятно контрастировала с полной трагизма надрывной страстью Клары. Что ж, может потом... когда все свершится, он и пересмотрит свое отношение к жизни, введет в нее соответствующие коррективы. Но не сейчас. Сейчас нельзя.

- Вам не следует говорить мне подобные вещи, – упрекнул он ее. Не упрекнул – пожурил.

- Знаю. Ведь вы отняли у меня даже надежду, – прошептала Николь, щекоча губами его ухо.

- Отдавать или терять можно, что угодно, только не надежду, – с усмешкой возразил Гроссе, допуская тем самым стратегическую ошибку.

Он с легкостью ориентировался в любой, самой сложной жизненной ситуации, кроме любовной, как правило недооценивая противницу. Как в свое время недооценил Клару. Николь, эта прирожденная хищница с мягкой поступью и мертвой хваткой, учуяв крошечный шанс, тотчас сделала стойку. По законам женской стратегии отвоеванные позиции следовало немедленно за собой закреплять.

Как только кончился танец, она промурлыкала беспечно-скучающим тоном:

- Я давно мечтаю показать вам свою коллекцию редких растений. Это мое хобби и лекарство от скуки. – И, не дав ему что-либо возразить, громко окликнула супруга, чтобы могли слышать и остальные: – Мики! Я увожу мистера Гроссе в наш зимний сад. Он любезно согласился ознакомиться с моими питомцами.

Это не походило на тайный сговор. Никому, даже самому Гроссе, не пришло в голову заподозрить подвох. Никому, кроме Клары.

С победоносным видом и высоко поднятой головой увлекала Николь свою добычу длинным, устланным ковровой дорожкой коридором в другое крыло дома, где под стеклянными сводами просторного патио зеленел и пышно цвел миниатюрный дендрарий.

Здесь, в окружении безмолвных зеленых свидетелей, Гроссе оказался в объятиях Николь. Долгий поцелуй скрепил их, не оформившийся еще в слова, заговор.

- Ты мой! Господи, наконец-то ты мой, – сладко жмурясь, шептала она.

Приподняв за подбородок ее раскрасневшееся ликующее личико, он с любопытством заглянул в сияющие глаза.

- Тебе так сильно этого хотелось?

Она томно опустила ресницы и вместо ответа снова прильнула губами к его губам. Но оборвав поцелуй, как недопитую чашу, резко отстранилась.

- Не женись на этой ужасной женщине! Умоляю тебя. Разве ты не видишь, она же сущая дьяволица. Исчадье ада. Так и кажется, что из ее ноздрей вот-вот брызнет пламя. Я боюсь ее... и ненавижу.

- Хорошо. Я не женюсь на ней, – спокойно ответил Гроссе.

Николь уставилась на него озадаченно и недоверчиво.

- Не всякая шутка уместна, – обиделась она.

Нет, он отнюдь не лукавил. Он был уверен, что до свадьбы дело не дойдет. И Николь, если ей так этого хочется, сможет занять место Клары. То, что она несвободна, ему только на руку – меньше будет посягательств на его собственную свободу.

- Разве я похож на шутника?

- Уж не хочешь ли ты сказать, что из-за чьей-то прихоти способен вот так, запросто, отменить свое решение, о котором только что было заявлено, считай, на весь город?

- Так ведь не из-за "чьей-то", а из-за твоей.

- Не морочь мне голову, Эрих! Ты не похож на шутника, но ты не похож и на легкомысленного человека.

- Видишь ли, я привык к холостяцкой жизни и отнюдь не стремлюсь попасть в кандалы из женских капризов и претензий. – Помолчав, он добавил: – Ведь ты не станешь надевать на меня кандалы?

- А как же она?

- Я слишком занят работой. Мне некогда было глазеть по сторонам. Ну а она была всегда рядом. Только и всего.

- И теперь с нею покончено? – Хищница метила отвоеванные позиции.

- Позволь мне решить этот вопрос самому.

- Эрих, ты прелесть! Я кажется даже люблю тебя.