Анатомия зла

Джимми можно было не опасаться. Да и что такое Джимми. Опекун. Слуга, приставленный к нему, чтобы ухаживать за ним, кормить, ублажать. К тому же он совсем уже взрослый. Пусть теперь Джимми трепещет перед ним, а не наоборот.

Гроэр плотно прикрыл за собой дверь и вытащил из тумбочки хрустальный череп.

- Так вот, значит, ты какой, – в раздумье проговорил он. – А я и не знал.

Хрустальный череп слабо засветился изнутри, легкие, еле заметные волны, пронизанные острыми, как иглы, радиусами-лучами, поплыли в разные стороны, быстро заполняя комнату туманным свечением. А может Гроэру это только казалось, потому что голова у него начала кружиться, глаза закрывались сами собой, приятная истома сковала тело. Он откинулся на кровать, которая оказалась вдруг не кроватью вовсе, а бездонным колодцем, мгновенно засосавшим его целиком, как шланг огромного пылесоса. Ему даже почудился свист ветра в ушах... Чудо снова состоялось. Он снова плавал в удивительных, неведомых мирах.

Сколько это продолжалось, Гроэр не знал, очнувшись, наконец, от видений и невменяемо озираясь по сторонам. Скучные, выкрашенные в невыразительный бежевый цвет стены снова окружали его. Стены, представлявшиеся всегда такими незыблемыми, такими до тошноты надежными, оказывается вовсе не защищают его от проникновения в иные миры.

- Ну, брат, и шутки у тебя. – Гроэр озадаченно покосился на бесстрастно поблескивавший череп. – Выходит, ты – сказочно волшебный. Выходит, ты все можешь.

Заложив руки за голову, он мечтательно зажмурился. Ах, если бы это хрустальное диво помогло ему проникнуть в тело Учителя, слиться с ним, стать с ним единым целым. Тогда он сел бы вместе с ним в машину и отправиться туда, где он творит свою медицину. Где он ласкает по ночам такое желанное, но, увы, принадлежащее не ему, тело черноокой Клары.

ГЛАВА 26

Пробудившись через каких-нибудь два часа с первыми лучами солнца, Гроссе повернулся на бок и, подперев голову рукой, долго всматривался в лицо Клары. И во сне оно не освобождалось от внутреннего напряжения, о чем говорила складка между бровями и плотно сжатые губы. Он нервничал от того, что не чувствует уверенности в себе, в ней, в завтрашнем дне. Зорко наблюдая за реакциями и настроением Клары, он не мог не заметить, что даже такой героический с его стороны жест, как решение жениться на ней, не возымел желаемого результата. Скорее наоборот – насторожил. Что-то в ее поведении тревожило его, внушало опасения. Это была не та Клара, ловившая как милость мимолетные небрежные ласки, случайно брошенный взгляд, каждое полудоброе слово, зачарованно смотревшая в глаза, повсюду следовавшая за ним как верная собака.

Раньше это только раздражало его. Сейчас же, когда от нее требовалась именно такая – слепая, нерассуждающая преданность, она неуловимо ускользала от него, замыкалась в себе. Он уже не ориентировался с прежней легкостью в ее мыслях, не мог предугадать поступки.

Гроссе необходимо было сохранить власть над ней любой ценой. Казалось бы большего, чем жениться на ней, он придумать не мог. И все же требовалось что-то еще, что окончательно сломило бы ее внутреннее сопротивление. Но что?

И его осенило. Свадебное путешествие! Совместный отпуск. Если он подарит ей месяц... пожалуй будет вполне достаточно и двух недель... своего бесценного времени, самого себя, она навсегда станет его должницей.Честно говоря, она заслужила такой подарок. Тем более если учесть, что он будет последним.

Когда заспанная и разбитая Клара выползла из постели, Гроссе уже сидел в ее убогой гостиной с телефоном в руках и загадочно ухмылялся.

- А кормить в этом доме собираются? – осведомился он с заявкой на игривость. Всего лишь с заявкой, поскольку такие понятия как "улыбка", "игривость", "юмор" не приклеивались к нему ни с какой стороны.

Подозрительно покосившись на него, Клара отправилась на кухню, где на скорую руку приготовила скудный завтрак – по большой чашке растворимого кофе с сухими сливками и размороженную в микроволновой печи пиццу с грибами.

Мобильный телефон Гроссе звонил не переставая. Его вызывали в клинику, у лечащих врачей возникали проблемы, которые те не рисковали решать самостоятельно. Разыскивали "куда-то запропастившуюся" старшую медсестру... Когда к этому перезвону добавился еще и голос Николь, Гроссе взорвался:

- Это черт знает что! Они не дадут нам сказать и двух слов. Я еду на работу. А ты собирайся в дорогу. Сегодня вечером мы улетаем.

- Что делаем? – Клара не сомневалась, что ослышалась.

- У тебя появились проблемы со слухом, старушка? Я сказал: улетаем.

- Ку-да-а?

- Ясное дело, куда. В свадебное путешествие. Только, будь любезна, не набирай много вещей. Терпеть не могу таскать чемоданы. Обновить свой гардероб ты сможешь и на месте.

Сложив руки на коленях, она уставилась на него осуждающе и сочувственно – так смотрит мать на ребенка, сморозившего несусветную чушь.

- В свадебное путешествие, мистер Гроссе, обычно отправляются после свадьбы, а не до.

- А нам другие не указ. Мы, как всегда, поступим наоборот.

- И куда же мы улетаем?

- Разве я не сказал? В Египет.