Анатомия зла

Стянув с себя пуловер, Гроссе скинул туфли и носки, затем брюки, и под конец трусы, аккуратно все развесив на спинке стула. Гроэр, в миг избавившийся от шорт, которые остались валяться прямо на земле, стоял нагишом, терпеливо дожидаясь, когда Учитель покончит с раздеванием. Теперь их сходство стало еще разительнее. Только если тело одного покрывал красивый бронзовый загар, то другой был неприлично бел. Если одного, помимо молодости, отличала хорошо развитая мускулатура и прямая осанка, то другой выглядил рядом с ним хиловатым и чуточку сутулым.

С каким-то особым – жадным – удовольствием разглядывал Гроссе тело юноши, налитое молодостью и силой, отмеченное непринужденной раскованностью и грацией.

- Наперегонки? – с невинным видом предложил Гроэр.

- Шельмец, – снисходительно фыркнул Учитель. – Ты барахтаешься в этой луже целыми днями. Надо бы еще, чтоб ты не победил.

Он подошел к краю бассейна, слегка присев, отвел назад руки и, резко взмахнув ими, нырнул в воду вниз головой. Гроэр нырнул следом и, меря взбудораженную поверхность мощными сильными гребками, в считанные минуты оказался у противоположного борта. Гроссе плыл неторопливым, размеренным брасом, забирая воздух открытым ртом и выдыхая его под водой. Посреди бассейна он остановился, перевернулся на спину и так замер, раскинув руки, покачиваясь на воде и глядя в фиолетово-синее небо. Он отдыхал. И отдых этот доставлял ему удовольствие.

Наплававшись, они уселись рядышком на край бассейна, одинаково опираясь на ладони и болтая в воде ногами. Гроссе закрыл глаза, подставив лицо и тело солнцу. Гроэр искоса смотрел на него, испытывая необъяснимое, радостно-болезненное успокоение от столь близкого присутствия этого, отнюдь не располагавшего к добрым чувствам, человека.

Не поворачивая головы и не открывая глаз, Гроссе спросил:

- Как ты себя чувствуешь, Гро?

После слишком долгой заминки юноша отозвался, и тон его был задиристым:

- Учитель, почему вы всегда, сколько я себя помню, задаете мне один и тот же вопрос? Почему каждый раз, приезжая к нам, щупаете мой пульс, прослушиваете сердце и легкие, измеряете давление, заглядываете в уши и в рот? Со мной что-нибудь не так? Я болен?

- Нет, мой мальчик, к счастью, ты абсолютно здоров, – не меняя позы, отозвался Гроссе. – И я хочу, чтобы так было всегда. Поэтому я и слежу за твоим здоровьем.

- Но за здоровьем Джимми-то вы не следите. А он намного старше меня.

Гроссе открыл наконец глаза и внимательно посмотрел на него.

- Слушай, а ведь ты прав! – Он шлепнул себя по голому бедру и, пропустив мимо ушей реплику относительно Джимми, весело сказал: – Ты здоровый, полный бурлящих сил парень. Это же видно невооруженным глазом. Дурацкая врачебная привычка.

- Врачебная? – Гроэр сделал стойку, ловя его, что называется, за язык. – Вы – врач, Учитель?!

- Ну... допустим. И что? Для тебя это что-нибудь меняет?

- Многое.

- Например?

- Вы лечите больных?

- Угу.

- Это ваша работа?

- Угу.

- ...Спасибо. Я узнал то, что хотел.

- Что именно? – не понял Гроссе.

Юноша не успел ответить. На дорожке, ведущей к бассейну, появился Джимми. Деликатно стараясь не смотреть на обнаженного хозяина, он издали сообщил, что обед подан.

- Ну наконец-то! – обрадовался Гроссе, далеко не с такой легкостью, как Гроэр, поднимаясь на ноги.

Подхватив со стула полотенце, он долго и тщательно растирался им, делая заодно массаж. Заметив, что обитатели виллы не спускают с него глаз, весело усмехнулся:

- Ну чего уставились на пару? Могу я, черт возьми, хоть раз в жизни расслабиться, отключиться от бесконечных забот. Почувствовать себя человеком!

Накинув на голое тело махровый халат и сунув ноги в пляжные шлепанцы, Гроссе направился к дому. Гроэр, как всегда не вытираясь, натянул на себя шорты и последовал за ним.

На патио их ждал с деревенским размахом накрытый стол. Рядом с привезенными Гроссе деликатесами Джимми выложил продукты собственного изготовления – овечий сыр, соленые помидоры и огурцы, фаршированный овощами перец, вареные яички, молодой лук и чеснок.

Они ели с жадностью, нагуляв в бассейне аппетит. А Джимми смотрел на них и улыбался, довольный что его стряпня пришлась им по вкусу. И все выглядело так мирно, так по-семейному, что на глазах у него навернулись слезы.

Украдкой бросал взгляды на Учителя и Гроэр, которому тоже не часто доводилось видеть его в таком хорошем настроении. Он даже подумал, что мог бы полюбить этого человека, если бы тот... позволил.

- Очень вкусно, Джимми. Ты молодец! – похвалил Гроссе.

- Спасибо, сэр, – расплылся в улыбке польщенный опекун. – Я старался. Выпьете парного козьего молочка на десерт?

- Парного? Козьего? Так ведь гадость, небось, несусветная?

- Ну что вы, сэр. Очень полезная штука.

- А! Была не была. Наливай. Попробуем. – Осушив стакан, он даже причмокнул от удовольствия и, обтерев губы полотняной салфеткой, попросил: – Гро, сбегай-ка за моей одеждой.

Тотчас поднявшись, Гроэр направился к бассейну. Глядя ему в спину, Гроссе задал опекуну свой неизменный вопрос:

- Как он?