Анатомия зла

– Особенно сконцентрируйте внимание на его жене или возможных любовных связях, – продолжала инструктировать Клара. – Кем она была, как ее звали. – Клара намеренно не упомянула фамилию Гроссе, слишком хорошо его здесь все знали. – Какую жизнь прожила и когда скончалась... если скончалась. Да, и вот еще что. У Макса Отто был сын, рожденный в конце Второй Мировой Войны. Постарайтесь собрать сведения и о нем. – Она поднялась. – Я оплачу вам двухнедельную поездку и, поскольку тоже буду в отъезде, свяжусь с вами сама как только вернусь. Если вам удастся раздобыть хоть какие-то фотодокументы, ваш гонорар удвоится.

- С вами необычайно приятно иметь дело, мэм. – Агент отвесил ей глубокий поклон.

Покинув агентство, Клара зашла в несколько магазинчиков женской одежды, и к назначенному времени уже нетерпеливо ходила из угла в угол своей гостиной, каждый раз натыкаясь на торчащий посреди комнаты уложенный чемодан.

Ровно в пять раздался звонок. Но не в дверь, а по телефону. Сердце Клары упало.

Конечно же он передумал, – пробормотала она, протягивая к аппарату нервно вздрагивающую руку. – Я так и знала, что это всего лишь очередная издевка судьбы надо мной. Сейчас он, даже не извинившись, вызовет меня на ночную операцию в Нижнюю клинику.

Она наконец подняла трубку и молча приложила ее к уху.

- Клара! Ты что там, заснула?! – раздался раздраженный голос Гроссе. – Мы опаздываем в аэропорт. Я жду тебя внизу. Спускайся.

ГЛАВА 27

Великолепный боинг поднял их в глубокую предвечернюю синеву и, сделав над Тихим океаном плавную петлю, повернул на Восток. Им предстоял долгий, утомительный перелет. Но для Клары это было самым большим, самым волнующим событием ее жизни. В салоне первого класса кроме них находились всего два пассажира, повидимому отец и сын. Оба, едва заняв свои места, уткнулись в газеты.

Широкое мягкое кресло обволакивало, баюкало. Предупредительные стюардессы, казалось, ловили каждый их жест, чтобы, сорвавшись с места, мгновенно исполнить любую прихоть. Хотя они уже раздали им наушники для индивидуальных телевизоров, пледы, подушки, носки и "шоры" для глаз. Предложили напитки и орешки. И даже горячие мокрые салфетки вместо умывания, хотя до туалетной комнаты было рукой подать.

Клара, давно не садившаяся в самолет, успевшая напрочь отвыкнуть от любых проявлений внимания, наслаждалась этим дежурным сервисом, дававшим ей возможность снова почувствовать себя леди. Ее спутник же, напротив, с недовольным видом пережидал, когда стюардессы угомонятся и перестанут, наконец, мельтешить перед глазами, а Клара пресытится новой обстановкой, чтобы можно было приступить к делу. Впрочем он ничего не имел против французского красного вина и хорошего ужина, предложенного им уже через час после взлета. Его желудок умиротворенно затих, но мысль продолжала напряженно работать, подбирая нужные слова.

- Ну вот, теперь у нас времени хоть отбавляй, и некому донимать нас звонками, – с нарочитой небрежностью начал Гроссе. – Будешь смотреть телевизор или продолжим нашу беседу?

И он еще спрашивает! - удивилась про себя Клара.

- Я вся внимание, Эрих! Мне просто не хотелось тебя подгонять.

- Отлично... Итак, я обещал тебе объяснить Гроэра.

- Как странно звучит: "объяснить Гроэра".

- Ты должна как следует во всем разобраться. – И он с пафосом добавил: – Я мог иметь тайны от любовницы, но не от супруги.

Гроссе надолго замолчал. Лишь монотонный рокот мотора заполнял наступившую паузу. Клара не торопила, понимая, что сейчас услышит что-то очень важное. Может быть самое важное для них обоих.

- Я сказал тебе там, на берегу океана, что Гроэр не сын мне. Ведь ты не поверила, верно?

- Нет, Эрих, не поверила, – чистосердечно призналась она.

- Я не виню тебя. Поверить действительно трудно, когда налицо такое поразительное сходство. И тем не менее я сказал правду. Гроэр не сын мне. Он вообще не имеет родителей. Нет и не было на свете женщины, зачавшей и родившей его. Он не человек – в общепринятом смысле слова. У него нет законного права на жизнь. О его существовании никто, кроме нас с тобой и Джимми, даже не догадывается.

Клара потрясенно смотрела на Гроссе.

- Я ничего не понимаю, Эрих. Я ровным счетом ничего не понимаю, – пробормотала она, сжимая виски. – Наверное я схожу с ума.

- Сейчас поймешь. Он – моя абсолютная копия. Мой биологический дубликат. Я вырастил его искусственным путем из клетки собственного тела. В колбе! Понимаешь, в колбе. Как какую-нибудь спору или микроб. Он – результат моего неожиданно удавшегося опыта, мой экспонат. Моя безраздельная собственность.

Клара нервно сглотнула.

- Ты ведь знаешь, в чем суть клонирования?

- Разумеется. Вегетативное внеполовое дублирование исходной особи. Или что-то в этом роде.