…and action!

Получается, что она всему училась у меня — ревности, страсти, флирту, бесконечному и нервному ожиданию. Вере. Любовным позам, в конце концов! Училась сначала робко, полностью доверяя моему «богатому жизненному опыту», затем уже активнее вовлекаясь в процесс, а еще позднее и начиная проявлять инициативу. И не только инициативу — характер! А он у нее, если использовать литературный штамп, оказался отлитым из серьезного сплава, используемого, наверно, в строительстве «шаттлов». Дури — до фига! Но стержень, на котором эта дурь держалась, был тверже титана. Так что ничего странного не было в том, что уже через пару лет она меня «делала», что называется, с пол-оборота.

Да, всего через пару лет — после всех своих загулов, депрессий, метаний и колебаний — я имел репутацию уже не прекрасного принца, а какой-то его неудавшейся китайской подделки. Настоящий принц рано или поздно, конечно, появится, и когда это случится, его имитации придется отправиться на склад.

Да, сам виноват. Но можете меня пытать — не признаюсь.

Я вздохнул и, нажав кнопку покрытого слоем жира дистанционного пульта, включил телевизор…

…И вот тут я вспомнил! ВСПОМНИЛ ВСЕ, ЧТО МЫ ВЧЕРА НАТВОРИЛИ. Почему не сразу, как только проснулся? Не знаю. Наверно, потому, что совесть чиста.

— …«узнать известного предпринимателя Максима Червякова оказалось возможным только по отпечаткам пальцев», — пробубнил корреспондент из криминальной хроники местного телеканала.

Я уронил пульт.

4

С бизнесменом Максимом Червяковым произошла скверная история.

В тот теплый и тихий вечер ничто не предвещало беды. Макс, поцеловав на ночь супругу, отправился в клуб «Якорь» обсуждать проблемы с партнерами по бизнесу. Заодно он собирался проиграть в тамошнюю подпольную рулетку некоторое количество заработанных денег. Однако проблемы, судя по всему, оказались серьезнее, чем ожидалось, и к полуночи Червяков нализался так, что начал приставать к официанткам и (о, боже!) мужчинам-официантам с непристойными предложениями. Диапазон предложений был довольно широк — от «Пойдем, вмажем по рюмашке, я угощаю» до «Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье». Партнеры по бизнесу, неудовлетворенные ходом переговоров, вскоре покинули заведение, и Макс остался один. К часу ночи его сплющило окончательно.

Он сидел за столиком, уронив голову на руки, и горько плакал. Вызванная охрана не вмешивалась, безошибочно опознав в этом исходящем соплями куске мяса своего постоянного клиента, отстегивающего приличные чаевые. Так он и лежал некоторое время. Затем неожиданно бодро поднял голову, оглядел зал ненавидящим взглядом и изрек:

— Я его, ссукуу, порву…

И тут же полез во внутренний карман пиджака, висевшего на спинке стула. Охрана напряглась. Когда рука запуталась в складках одежды, парни решили воспользоваться замешательством. Взяли клиента под локотки и приподняли.

— Пойдемте, Максим Николаевич. Мы вызвали такси, оно вас доставит до дома.

Макс с трудом разлепил заплывшие и красные от слез глазки, посмотрел на охранника.

— Домой?

— Домой, домой, Максим Николаевич. Уже поздно.

— К кому домой?

— К вам. Ваша супруга звонила, беспокоилась.

— Кто?!

Охранники не отвечали, молча делая свое дело. Они собрали Червякова и его вещи по частям, как конструктор «Лего» — рассовали по карманам бумажники и телефоны, накинули на плечи пиджак, поправили ремень — и вытолкали на крыльцо, где уже действительно поджидал «вольво» с желтыми шашечками на крыше. Прежде чем ввалиться в салон, Макс успел еще немного пообщаться с охраной:

— А мой пепелац?

— Ваша машина останется на стоянке клуба. Под надежным присмотром, не беспокойтесь.

Вот, собственно, и все, что могли рассказать свидетели и участники последнего сеанса грехопадения Максима Николаевича Червякова. Через двадцать минут его нашли в небольшом сквере в двух минутах ходьбы от дома. Он лежал под деревом с разбитой в лепешку физиономией. Экспертиза определила, что смерть наступила вследствие многочисленных ударов тяжелым и тупым предметом (возможно, не одним). Сыскари работали всю ночь. Они выяснили и личность потерпевшего, подняли его последние личные контакты и даже звонки. Среди тех, с кем встречался погибший последние двадцать четыре часа, оказался некто Виктор Вавилов.

То есть я.

Сказать, что меня лихорадило, значит, ничего не сказать. Меня трясло как на центрифуге, желудок прилип к спине, очень хотелось рвануть в туалет и как следует проблеваться. Я подумал, что если бы меня увидела в таком состоянии жена, ей пришлось бы звонить в «скорую». Я чувствовал себя так, будто ехал на автомобиле с «калашами» в багажнике, а впереди гаишник в салатовой куртке ласково взмахнул жезлом. Еще несколько мгновений — и весь мой привычный и теплый мир рухнет к чертям: я выйду из машины, положу руки на капот… прощайте, родные, любимые, Светка-а-ааа…

Самое противное заключалось в том, что я знал об этом еще вчера, когда готовился нажать кнопку «rec» на видеокамере. Я знал, что так будет, и все равно нажал ее.

Зачем?!